За стеной, где жила бухгалтерша, не слышалось утреннего концерта. Поклонница магнитофонной музыки уехала в отпуск. Оставленная для Севастьянова памятка с резолюцией главы представительства — «утверждаю» начиналась фразой: «Вы выполняете в мое отсутствие следующие функции и на временной основе…» Бухгалтерша до командировки в Сингапур занимала должность старшей буфетчицы столовой в министерстве экономики, обед и ужин называла временем приема пищи, и лишь завтрак у неё оставался завтраком.

Севастьянов перевернулся на живот и смежил веки, намереваясь поваляться в выходной ещё полчасика, но тут постучали в дверь. Резко и требовательно.

— Кто там? — спросил он. — Я ещё в постели…

— Товарищ Севастьянов, потрудитесь, когда будете готовы, зайти ко мне в служебное помещение, — прозвучал баритон главы представительства.

В кабинете начальника на столике для приема гостей стояли две чашки ленинградского фарфора, дымился чайник с заваркой, потел никелированный электросамоварчик.

Седой, высокий, выбритый глава представительства облачился в полосатую тенниску с красным крокодильчиком над кармашком.

— Вы вынужденный временный холостяк, и я в таком же незавидном положении, — сказал он, выходя из-за подобия трибуны, специально сколоченной для того, чтобы разбирать бумаги и писать стоя. Начальник не мог долго находиться в смдячем положении из-за травмы позвоночника, полученной в молодые годы, когда он находился на комсомольской работе и профессионально играл в футбол за завод «Клейтук», о чем любил рассказывать при всяком случае. В его биографии это было главным периодом жизни.

— Доброе утро, — сказал Севастьянов.

— Какое уж доброе… Зарядило на воле — видно, что на целый день.

Он приглашающе ткнул ладонью в сторону самовара.

— Чайку… А может, и к лучшему этот дождь. Иначе — опять ехать на гольф, играть там со всякими… Кому игра, кому работа. Так и жди подвоха, когда начинается светская болтовня… Прошлый раз один спрашивает, что я думаю относительно куала-лумпурского университета, стоит ли посылать дочку… Ха-ха! Что я скажу? Но полезно, конечно, полезно… Человеческие контакты!

— Да, — согласился Севастьянов.

— Вчера на гольфе любопытнейшие партнеры оказались… Полицейский комиссар по хозяйственным преступлениям и этот… Ли-младший из юридической конторы «Ли и Ли», отец которого, пока не отошел от активных дел, работал с нами в прошлом… Да вы знаете, наверное!

Севастьянов подобрался.

— Интереснейшие вещи услышал. Финансовый гангстеризм достиг такого размаха, что вымогательства тайных «триад» и прочей мафии выглядят детскими забавами. Кто бы мог подумать! Действительно, воровства нет, хулиганства не замечал, а тут — нате-ка вам, извольте кушать… Полиция теперь засылает в высшие слои общества агентов и даже скрытные оперативные группы для выявления банковских аферистов. Полицейская ищейка в смокинге! Весьма впечатляющие сведения, весьма… Я записал кое-что из услышанного, надо бы справку на этот предмет в Москву накатать. Все говорим, что учиться ведению дел нужно… А чему учиться-то? Этому?

Выходило, что Ли-младший прощупывал главу представительства, насколько тому известно о его, Севастьянова, подходах к делу о банкротстве «Ассошиэйтед мерчант бэнк»? Юрист, достойный наследник лисьих повадок папаши, мог истолковать ответы главы представительства на свои хитроватые вопросики как изощренную скрытность. Ни Ли-старший, ни тем более Ли-младший никогда и ничему не верили без достаточных гарантий, которые бы покрыли им издержки от возможного обмана. Но глупость главы представительства, о которой знали даже кошки в здании на Патерсон-роуд, и сама по себе могла оказаться достаточной гарантией.

Прихлебнув чая, Севастьянов подумал, что прощупывание сингапурцем главы представительства только усиливает его, Севастьянова, позицию.

— Да, действительно, — сказал он.

Накануне, ворочаясь от бессонницы, он вынашивал мысль пойти утром к главе представительства и посвятить начальника в свой план. Вот до чего дошел! Теперь сама эта мысль казалась невероятно дикой… Правильно он поступил и тогда, когда под занавес вчерашней встречи с журналистом разыграл комедию — мол, отказывается от намерений схватиться с жульем. С чего бы журналисту ему верить? Побежал бы доносить…

— Ли-младший, — сказал глава представительства, — говорил, в частности, о вас…

— Обо мне?

— Хорошо говорил, не волнуйтесь. Говорил, как нравились ему и вообще всем местным ваши деловые качества, квалификация, вспоминал вашу работу с Петраковым. У меня сложилось впечатление, что недавно вы с ним встречались…

«Вот за этим и позвал», — подумал Севастьянов.

Впрочем, лгать ему не пришлось. Ли-младшего он действительно не встречал не только в эту командировку, но и во время предыдущей, когда работал в группе Петракова, потому что Ли-младший тогда проходил стажировку в Лондоне.

— Нет, не встречался… Откуда?

— А вы не знаете, с кем из представителей деловых кругов встречался здесь Шемякин?

— Шемякин? — удивленно переспросил Севастьянов.

— Да, региональный гастролер из газеты. Смотрите-ка, что он настрочил…

Глава представительства торжественно прочитал вслух газетную заметку о беспомощности московской торговой делегации, приезжавшей на серию встреч, подготовленных представительством. Финансовая некомпетентность, незнание английского языка, неквалифицированная переводчица на девять человек, общие рассуждения и отсутствие серьезных деловых намерений…

— Он ведь, кажется, ваш близкий знакомый? Мне передали, что вы провели с ним вчера все утро, попивая пиво в гостинице «Кэйрнхилл»… Я, конечно, узнал об этом случайно, мне сообщили два эксперта, которые живут там же… Потом он звонил вам сюда, в представительство. Об этом доложил дежурный.

— Мы познакомились в Бангкоке, летели сюда одним самолетом. Теперь он на обратном пути из Джакарты, попросил встретиться. Просто так… Мы говорили вообще…

— Вообще! А потом он тиснет что-нибудь в своей газетке в частности! Он ведь уже разгласил служебную тайну! Что из того, что члены делегации не знали английский? А тут русский знают? Нет чтобы Шемякину вот так поставить вопрос… Пусть в Москве об этом думают. Я ведь писал… Конечно, приезжали впустую. Только при чем здесь мы?

— Наверное, Шемякин с таким расчетом и писал, чтобы Москва поняла.

Глава представительства помотал головой.

— Непривычно это… Газета должна, знаете ли, не клеветать, а поднимать вопросы, информировать… Патриотом этого Шемякина, конечно, в любом случае не назовешь.

— Не знаю, — сказал Севастьянов.

— Не нужно, извините, придуриваться, Севастьянов! Не нужно! Нехорошо это, не по-нашему, не по-российски… Не принципиально, извините за громкое слово… Я действительно хотел бы знать все, о чем он вас расспрашивал! В этом случае, сообщив в Москву, мы сможем предотвратить публикации его очередных шедевров сомнительного свойства.