понятием. Но является ли это чувственными элементами или элементами чувственного бытия? Видимо, да.

Очевидно, в этом нет разницы между В. Ильиным и «махистами», поскольку никакого истинного бытия, за исключением чувственного, «махисты» не принимают. Но, возможно, их чувственные элементы не являются таковыми по мнению В. Ильина? Вероятно, он знаком с какими-либо другими? Это, к сожалению, неизвестно, поскольку никакого анализа «материи», «явления», «вещей» на чувственные элементы он в своих публикациях не производит. Но, может быть, настоящий материалист не должен проводить подобный анализ? Подтверждения этому В. Ильин не дает, и пока он подобной бессмыслицы не высказал, каждый должен усомниться в том, что он действительно об этом думает[831].

Соответственно, ключевые философские разногласия между Богдановым и Лениным носили терминологический характер, поэтому не были принципиальными. Кроме этого, в середине февраля 1908 года, задолго до выхода в печать «Материализма и эмпириокритицизма», Ленин в своих письмах к Луначарскому отмечал: «Я бы временно оградил от партийной работы любые философские разногласия между материалистами и эмпириокритицистами»[832].

То, что последовало за этим ленинским «временно», предшествовало вторичному отлучению Богданова. Это было чисто политическое противостояние Ленина с целью единоличного управления партией большевиков.

Не лишним будет подчеркнуть тот факт, что изначально основной причиной разногласий Ленина и Богданова было противостояние по ключевым вопросам стратегии и тактики большевиков, отражающее несоответствия в анализе изменений, которые произошли в России во время первой революции и имели отношение к интеллигенции и ее роли в социал-демократическом движении. Именно эти вопросы были «камнем преткновения» в партийных дебатах, а не «ревизионизм», который приписывали Богданову после того, как в свет вышла его книга «Эмпириомонизм». Это случилось именно с подачи Ленина, который в своем письме Воровскому писал: «Неминуем раскол с Богдановым и причина этому – его обида на критику его философских взглядов[833].

Некоторые иностранные историки были убеждены, что причиной раздора Ленина и Богданова была философская несогласованность[834]. Но это не является доказанным фактом, ведь сам Богданов в обращении к Бакинской организации РСДРП писал: «Мой уход из редакции никоим образом не связан с философскими разногласиями…»[835]

Ленин тоже не придерживается в этом вопросе одного и того же мнения. Его раннее отношение к «ревизионизму» Богданова отражено в словах: «…на протяжении летних и осенних месяцев 1904 года мы окончательно сошлись с Богдановым и заключили тот молчаливый договор, продержавшийся на протяжении всего революционного периода 1905–1907 гг., который также молчаливо устраняет философию»[836].

Однако заключенный договор просуществовал намного дольше: на заседании редакционной коллегии «Пролетария» в феврале 1908 года Ленин голосовал за то, чтобы в философских дебатах Богданова и Плеханова не оказывать никому поддержку[837].

Такого же мнения Ленин придерживается и во время переписки с М. Горьким. Так, в своем письме от 25 февраля 1908 года он пишет: «Нами был заключен договор с целью проведения в рабочей партии определенной тактики, которую мы ведем давно и продолжаем вести до сих пор без разногласий»[838]. И еще: «…единственное разногласие заключалось в бойкоте III Думы»[839], но это не имело никакого отношения к богдановской философии.

Апогеем стала статья в немецком журнале «Die Neue Zeit», который поддерживал партию социал-демократов. Одну из статей Богданова редколлегия журнала сопроводила ремаркой, в которой речь шла о том, что «большевизм» перестал быть одним целым именно из-за философских разногласий. В ответ на это редакционная коллегия «Пролетария» написала: «На самом деле этот философский спор не есть фракционный и, по мнению редакции, быть не должен»[840].

Правдинская полемика

Выход Богданова из состава группы «Вперед» непосредственно связан с газетой «Правда», которая впервые увидела свет в апреле 1912 года. Начиная с самого первого номера все публикации находились под личным жестким контролем В. И. Ленина. Финансировали газету пролетарские группы, причем не обязательно социал-демократические, но проявляющие интерес к концепции социализма, которая осветлялась в статьях «Правды». В одной из своих статей Ленин приводил сравнительную таблицу[841], и выяснилось, что на протяжении всего 1912 и первого квартала 1913 года в «Правду» сделали пожертвования 1022 группы рабочих. По сравнению с другими газетами именно «Правда» получала самые большие денежные вливания. По-видимому, это обстоятельство и повлияло на то, что редакция «Правды» стала принимать самостоятельные решения, которые Ленин не мог контролировать, что, несомненно, его сильно раздражало.

Холодный прием в редакции «Правды», а также в Нарвском районном комитете стал неожиданным для И. Арманд и Г. Сафарова, которые прибыли в Петербург во время предвыборной кампании в IV Думу. Было сказано, что районная организация всегда стояла на позициях «старого большевизма Богданова и Луначарского». Зарубежные гости, покидая Россию, вынуждены были констатировать тот факт, что среди рядовых членов партии далеко не все разделяют идеи ленинцев[842]. Можно только представить себе реакцию вождя на комментарий. Ведь, по словам Н. Крупской, Ленин был очень эмоциональным и бурно реагировал на все раздражители[843]. Ленин всегда обращал пристальное внимание на деятельность «Правды», поэтому замечал, что руководство проявляет самостоятельность[844]. Большевик же, который утверждал, что их организация «впередовская», встревожил Ленина гораздо сильнее: это была откровенная констатация факта, что влияние Богданова имело место и нельзя допустить, чтобы оно продолжилось[845]. Ленину было хорошо известно, что Богданов имел большое влияние на партийцев. В отсутствие Владимира Ильича Александр Александрович оставался единственным партийным лидером, поэтому его идеи и принципы господствовали в партии.

«Так как он взял единоличное управление на себя»[846], то непосредственная связь с местными партийными фракциями по насущным вопросам базировалась на взаимопонимании и была построена гораздо эффективнее «той несовершенной линии ЦК, которая заключалась в том, что людям постоянно ставили ультиматум – или ты наш, или не наш»[847].

Однако выбранная Богдановым стратегия господствовала намного позже. Активисты группы «Вперед» в отличие от зарубежного партийного центра вели активную пропагандистскую работу. Подготовка будущих социал-демократических агитаторов велась таким образом, чтобы направить революционные силы в стране не на поддержание легальной работы, а на решение культурно-воспитательных задач. Причем эти задачи были первостепенными, поскольку участие именно рабочего класса в общественном переустройстве даст свои результаты только в том случае, если это будет сделано осознанно.

Ленин в этом вопросе придерживался иной точки зрения. Он считал, что воспитательные задачи не являются первостепенными, главная задача – власть. В связи с этим «навязываемая» Богдановым точка зрения была протестом против положения марксизма о свержении царского режима как первоочередной задачей пролетариата. С теми же, кто не был с этим согласен, разговор был короткий: «полный