Не прошло и часа после отправления из поместья Фалметт, как рельеф местности неуловимо изменился, выровнялся. Невысокие холмы исчезли и уступили место нарядно зеленеющим редким рощицам.

«Мама» молчала, изредка улыбаясь чему-то своему, и щурила от удовольствия голубые глаза, в полумраке кареты кажущиеся ярче и больше. Она щёлкнула крышкой золотых часиков, всмотрелась в циферблат и о чём-то задумалась.

В очередной раз глянув вперёд и увидев ряды домов по обе стороны от дороги, Ольга сгорала от предвкушения и нетерпения. Оказалось, что Фалметт находится значительно ближе к столице, чем Малгри-Хаус.

Они ехали по довольно фешенебельному сонному пригороду Лондона. Здесь не было ни сильного уличного движения, ни скученной застройки, ограниченной душными сотками земельных участков. Его обитатели — преуспевающий средний класс — жили скромно, бережливо и, скорее всего, скучно. Ольга во все глаза смотрела на очаровательные старинные улочки с прекрасно сохранившимися малоэтажными постройками прошлых веков, на милые светлые тюдоровские фахверковые домики, на белёные стены и широкие мозаичные окна храмов с уходящими в безоблачное небо остроконечными шпилями.

Миновав небольшую рыночную площадь, карета свернула в переулок, прогрохотала через узкий мост и выкатилась на неожиданно шумную улицу. Колёса экипажа застучали по булыжной мостовой.

Откуда-то пахнуло нечистотами, гнилью и мокрым деревом. Венона сморщила нос и поднесла к лицу надушенный платок. Запах дыма и гари проник внутрь экипажа. Ольга отсела от окошка и уткнулась в ворот своей накидки. Снаружи гудело, звенело, щёлкало и клацало. Ржание лошадей смешалось с выкриками мальчишек — разносчиков газет. Карета периодически дёргалась. Слышались понукания кучера и редкие бранные слова в адрес «коллег».

Минут сорок езды ничего не менялось. Затем стало значительно тише и экипаж, заунывно проскрипев на крутом повороте и немного проехав, остановился.

Массивное глухое здание банка в центре деловой части Лондона — с колоннами и арочными «слепыми» окнами — произвело на Ольгу тягостное впечатление.

Леди Стакей, глянув на дочь, со вздохом произнесла:

— Я тоже не люблю сюда ездить. Но ничего не поделаешь: решётки и отсутствие окон делает денежное хранилище неуязвимым для грабителей. Ему я могу доверить свои сбережения с закрытыми глазами. Леди, наследующие наличные деньги, поступят мудро, положив их в банк под четыре-пять процентов в год. Даже джентльмены, которые ещё не обзавелись собственным поместьем, могут получить таким образом великолепный доход.

«Виконтесса» с интересом рассматривала обстановку первого этажа, конторки клерков и прислушивалась к тому, как маркиза ведёт беседу со служащим банка. Открыв счёт и оставив на нём часть денег, Венона с горящими алчным блеском глазами, прошептала на ухо Ольге:

— Скоро мы с тобой будем очень богаты, и все мужчины будут у наших ног.

Та, едва сдержавшись от громкого смеха, шепнула ей:

— Вы собираетесь ограбить банк?

— Вроде того, — загадочно ответила «мама». — И ты мне в этом поможешь, — она самодовольно усмехнулась и, взяв «дочь» под руку, повела к выходу.

Услышав, как леди Стакей скомандовала кучеру ехать на Аддисон Роуд, Ольга вздрогнула:

— Вы хотите… — с недоверием она смотрела на решительно настроенную женщину.

— Да, я намереваюсь навестить лорда Малгри. Или, на худой конец, его безответственного отпрыска.

— Зачем?

— Ты, в самом деле, не понимаешь? — удивилась Венона. — Кто ещё как не отец сможет приструнить непрозорливого сына?

— Я же сказала вам, что никому не дам вмешиваться в мою личную жизнь, — напомнила Ольга. — К тому же лорд Хардинг мог не поставить в известность своего отца о случившемся.

— Вот мы и узнаем, — щёлкнула крышкой часиков маркиза, что-то прикидывая в уме.

— Мы? — едва ли не подпрыгнула на сиденье «виконтесса». — Я никуда не пойду.

«Мама» смерила упрямицу долгим оценивающим взором:

— Я нанесу лорду Малгри визит одна. Смею тебе напомнить, — вскинула она бровь, — твоя жизнь, это и моя жизнь тоже. Ты утонешь сама и меня утянешь за собой на дно.

— О чём же вы собираетесь с ним говорить? Поделитесь своими планами со мной, — полюбопытствовала Ольга.

Экипаж качнуло, и женщины глянули в окошко. Они проехали небольшую площадь, и карета свернула на широкую, кривую и грязную улицу. Редкие группки подростков в заношенной одежде привлекали внимание, лавируя среди серой людской массы спешащих по своим делам людей. Унылые фасады давно некрашеных кривобоких фахверковых домов, лепящихся друг к другу, выдающимися вперёд мансардами закрывали солнце. На первых этажах — преимущественно трёхэтажных домов — мелькали всевозможные лавки, пабы, заведения с вывесками нелепого дизайна и редкими выцветшими маркизами над окнами торговых точек.

Сладковатый запах гниющей соломы и конского навоза перебивал ароматы свежей выпечки, жареного мяса, лука и чеснока. Ветер принёс влажный запах дождя с горькими нотками тлеющих опилок. Мимо кареты проехали несколько гружёных бочками крестьянских телег в сопровождении группы всадников по внешнему виду похожих на фермеров.

— Планами? — замялась Венона, и Ольга поняла, что план есть, но делиться им маркиза ни с кем не собирается.

— Использовать себя вслепую я не дам, — «виконтесса» постучала ладонью в стену экипажа, как это делала леди Стакей, и крикнула кучеру: — Разворачивайтесь, милейший! Мы возвращаемся в Фалметт!

— Талбот! — стукнула кулачком в стену Венона. — В Аддисон Роуд! — развернулась она к Ольге, схватив её за взметнувшуюся к стенке руку: — Тогда делай что-нибудь сама!

— Стэнли ясно сказал, что принесёт договор. Вот тогда, когда я ознакомлюсь с его содержанием, и буду решать, как поступить. Я буду решать, а не вы, — едва сдержала себя «виконтесса», чтобы не перейти на крик. — Не бегите впереди паровоза, леди Стакей!

«Мама» задохнулась от наглости дочери:

— Да ты заслужила то, что с тобой произошло! — хватала она воздух открытым ртом. — Почему ты позволила мужу заиметь содержанку и глупенькую обожательницу? Где ты была?

— Ваше воспитание, мама, — Ольга впервые назвала Венону мамой, при этом вложив в это слово всю силу своей иронии. — Вернее, полное отсутствие полового воспитания.

У маркизы вытянулось лицо от удивления.

— Твоё воспитание в пансионе… — не сдержалась она от укора.

— В пансионе? — перебила её Ольга. — Чему, по-вашему, меня учили в пансионе? Как строить глазки мужчинам и ублажать их в постели? Или в какой позе отдаться ему в этот раз? Какое бельё надеть, чтобы оно ничего не скрывало? — Такого белья в комоде Шэйлы она не обнаружила. — Или учили говорить с мужчинами о чём-то умном, чтобы быть им интересной?

— Боже мой, и это говорит моя дочь, — застонала женщина, нащупывая флакончик с нюхательной солью.