Дело шло к успеху: Том почти протащил кисть руки через первый виток веревки, самый тугой, дальше пойдет легче. Времени будет мало, и стоило решить уже сейчас, кому из троих достанутся две пули из крохотного пистолетика, — и подарят легкую смерть. Первая пуля, понятно, Лавинии, но вот вторая… Смерти Том не боялся, однако мучиться напоследок не хотел. И в то же время жалел Гранта, тот и без того настрадался, бедняга.

Он ничего не решил. Не успел. Освободить руку не успел тоже.

Пауза длилась недолго, концерт продолжился. Но теперь с речитативом выступил хор туземцев. Причем, удивительное дело, они нараспев выкрикивали те же слова, что бормотал в полубреду Грант:

— Тамо! Баранга! Боро! Тама! Баранга! Боро!

Словно звали кого-то… И этот «кто-то» пришел.

Том услышал, как «кто-то» ломится сквозь джунгли. Кто-то огромный, потому что громкий треск наверняка издавали не только ломавшиеся сучья, но и древесные стволы. Треск приближался, и теперь примешивался к нему звук шагов, содрогавших землю.

«Слон?» — неуверенно подумал Том. Он знал, что в джунглях островов, находившихся несколько западнее, встречались до сих пор и слоны, и носороги. Но способен ли даже слон так уверенно таранить джунгли, не разбирая дороги?

А потом он увидел гостя. Разглядел высящийся над джунглями черный силуэт, — и изо всех сил рванул правую руку: немедленно добраться до оружия и покончить, поскорее покончить с этим кошмаром!

Лавиния тоже увидела. Ее оглушительный вопль терзал уши, взрывал мозг… И разбудил Тома Остина.

Он очумело вскочил с койки, куда прилег, не раздеваясь, — подремать часок. В ушах звенело эхо женского вопля. Что в руке стиснут «Дерринджер», Том понял не сразу.

Приснится же… Не стоило спать после сытного обеда. Лет двадцать назад Тому и в голову бы такое не пришло. Но годы помаленьку берут свое.

…Спустя четверть часа он стоял на мостике, сменив боцмана Дугласа. «Дункан» двигался шестиузловым ходом в полутора милях от берега. Должно было уже показаться устье очередной реки, но не показывалось. Впрочем, карты этих берегов точностью не отличались.

На мостик поднялась Лавиния, одетая в мужской походный костюм: серая куртка с множеством накладных карманов, на голове пробковый шлем, талию перехватывал пояс-патронташ, но револьверные кобуры сейчас пустовали.

Встала рядом, молчала. Том искоса взглянул на нее, подумав: может, рассказать недавний сон? Вспомнил привидевшиеся: ее искаженное ужасом лицо, растрепанные белокурые волосы, рот, распахнутый в крике… И решил не рассказывать. Снова поднес к глазу подзорную трубу: да где же эта чертова река?

— Места себе не нахожу, — пожаловалась Лавиния. — Все время кажется, что мы опоздаем на день или два, что он сейчас…

Она не договорила, а Том увидел долгожданный разрыв в сплошной стене мангров, и это избавило от необходимости отвечать.

— Лево руля! — скомандовал он и дважды дернул вниз рукоять гонгового телеграфа.

После недолгой паузы пришел ответ — молоточек дважды стукнул по бронзовому блюдцу гонга: сигнал «Малый вперед!» машинным отделением принят.

Место казалось идеально подходящим под описание, с веста устье прикрывал глубоко вдающийся в море мыс, постепенно переходивший в песчаную, лишенную растительности косу. Однако когда матрос, промерявший с бака глубину, доложил: под килем четыре фута воды, — Том Остин понял, что река скорее всего опять не та. В устье нужной свободно заходила «Британия», значительно превышавшая осадкой «Дункан». Но для полной гарантии нужно спустить шлюпку, обследовать берега на милю выше по течению. Информация пришла по цепочке Айртон-О'Мур-Паганель и могла исказиться даже без дурного к тому умысла.

Он дернул один раз ручку телеграфа (сигнал означал «Стоп!»), дождался ответного звяканья. Якорь решил не отдавать, пусть яхта полежит в дрейфе — течение сейчас почти не ощущается, а до отлива шлюпка вернется.

«Сколько людей послать?» — мучил Тома вопрос. О здешних дикарях ходят нехорошие слухи: племена воинственные, белых людей не жалуют, грешат каннибализмом. Хорошо бы отправить с десяток матросов, вооружив их до зубов. Но вдруг все равно не вернутся? Тогда с оставшимися до ближайшего порта не добраться, даже если вручить лопату Лавинии и приставить ее к топке кочегаром.

На «Дункане» осталось всего двенадцать моряков, Том Остин тринадцатый, Лавиния четырнадцатая. Люди отборные, все плавали с Томом раньше, участвовали в самых деликатных делах и умели держать язык за зубами. Но слишком их мало… Том не затруднился бы сформировать весь экипаж яхты из своих доверенных матросов, но стояло жесткое ограничение: нужны были люди с шотландскими фамилиями. Лорд Гленарван и без того скривился, как от зубной боли, узнав, что старшим помощником у него будет англичанин.

— Вижу флаг! Британский флаг, сэр! — раздался сверху звонкий голос, и Том схватился за подзорную трубу.

Истрепанная и полинявшая тряпка, обвисшая на флагштоке из бамбукового шеста, флаг уже напоминала слабо. И все же Юнион Джек в ней можно было опознать.

— Шлюпку на воду! — рявкнул Том Остин.

— Я поплыву на шлюпке, — сообщила Лавиния, она успела сходить в каюту и вооружиться.

Том открыл было рот, чтобы объяснить, почему это невозможно, но Лавиния уже шагнула на штормтрап, и сказал он другое:

— Робинсон и Смайли, останетесь на борту. Я сам поплыву, нельзя ее отпускать одну. Дуглас до моего возвращения за старшего.

— Сэр… — Дуглас выдержал паузу, формулируя мысль. — Что нам делать, если что-то пойдет не по плану?

Том перевел для себя так: «Как нам выкручиваться, если ты, старый дурак, влюбившийся в чужую жену, схлопочешь на берегу копье или отравленную стрелу?»

— Глядите в оба глаза и держите пушку наготове, — сказал он. — А если вдруг… если всё пойдет совсем уж не по плану, тогда правьте на вест, придерживаясь береговой линии, пока не наткнетесь на голландские поселения. Плыть долго, остров очень велик, но угля хватит.