беспорядках это не более, как уличные банды подростков. Они ничему не верны, ни партии Свободы, ни нам, ни кому-либо иному. Они всего лишь хотят контролировать район, где живут.

— Разумеется, но они едва ли вся проблема.

— Да. Но вы найдете способ. И забудьте о Хамнере. Вся его группа — гнилье. Они не настоящие прогрессисты, вот и все.— Голос его был полон эмоций, а глаза, казалось, сверкали. Нагнувшись вперед, Брэдфорд понизил голос.— Хамнер, знаете, раньше был в партии Свободы. Он утверждает, что порвал с ними из-за политики в области технологии. Но подобному человеку никогда нельзя доверять.

— Понимаю. К счастью, я и не должен этого делать.

— Именно,— просиял Брэдфорд.— А теперь, давайте приниматься за дело. У вас много работы и не забывайте,. что вы уже согласились обучать для меня некоторые партизанские войска.

7

Поместье было большое, почти двадцать пять квадратных километров, расположенное на невысоких холмах в дневном переходе от Рефьюджа. Там имелась центральная усадьба и амбары, все сделанное из напоминающего дуб местного дерева. Здания располагались в лесистой впадине в центре поместья.

— Вы уверены, что вам больше ничего не нужно? — спросил лейтенант Баннерс.

— Нет, спасибо,— поблагодарил Фалькенберг.— Те немногие, что с нами, сами принесут свое снаряжение. Нам придется организовать доставку продовольствия и горючего, когда придут другие, но пока мы сами справимся.

— Ладно, сэр,— согласился Баннерс.— Я вернусь с Маурером и оставлю вам машину. И у вас есть животные...

— Да, благодарю вас, лейтенант.

Баннерс отдал честь и сел в машину. Он начал было еще что-то говорить, но Фалькенберг уже отвернулся, и Баннерс уехал из поместья. Кальвин следил за его отъездом.

— Этот — любопытный,— заметил он.— Я считаю, он хотел бы побольше знать о том, что мы делаем.

Губы Фалькенберга дернулись в тонкой улыбке.

— Я и ждал, ему этого захочется. Ты позаботишься о том, чтобы он не узнал больше того, что мы хотим.

— Есть, сэр. Полковник, что это мистер Брэдфорд говорил о партийных солдатах? Много их у нас будет?

— Думаю, что да.— Фалькенберг пошел по широкой лужайке к большому ранчо. Капитан Фаст и несколько других ждали на веранде, а на столе ждала бутылка виски.

Фалькенберг налил порцию и опрокинул стакан одним махом.

— Я думаю, что у нас будет довольно много активистов Прогрессивной партии, коль скоро мы начнем, Кальвин. Я этого не жажду, но этого не избежать.

— Сэр? — капитан Фаст слушал спокойно.

Фалькенберг наградил его полуулыбкой.

— Ты действительно думаешь, что власти собираются вручить нам монополию на вооруженные силы?

— Вы думаете, они нам не доверяют?

— Амос, ты стал бы нам доверять?

— Нет, сэр,— признался Фаст.— Но мы могли надеяться.

— Мы будем выполнять свою миссию не на надежде. Капитан, главстаршина.

— Да, сэр.

— У меня есть для вас поручение на этот вечер, позже. Пока же найдите кого-нибудь проводить меня до квартиры, а потом позаботьтесь о нашем обеде.

Фалькенберг проснулся от тихого стука в дверь его комнаты. Он открыл глаза и положил руку на пистолет под подушкой, но не сделал никакого другого движения.

Стук раздался вновь.

— Да,— тихо откликнулся Фалькенберг.

— Я вернулся, полковник,— ответил Кальвин.

— Верно. Заходи.— Фалькенберг скинул ноги и натянул сапоги.

В остальном он был полностью одет.

Вошел главстаршина Кальвин. Он был одет в легкий кожаный френч и брюки боевой формы Десантников КД. Из военного вещмешка на его плече выпирала полная чернота ночного боевого комбинезона. На ремне висел пистолет, а в ножнах на левой стороне груди — тяжелый окопный нож. С Кальвином вошел невысокий жилистый человек с тонкими каштановыми усиками.

— Рад вас видеть,— сказал Фалькенберг.— Были ли какие-нибудь неприятности?

— Банда хулиганов попыталась что-то заварить, когда мы проходили через город, полковник,— по-волчьи оскалился Кальвин.— Протянула недостаточно долго, чтобы установить какие-нибудь рекорды.

— Кто-нибудь ранен?

— Ни одного такого, кто бы не мог идти сам.

— Хорошо. Есть какие-нибудь проблемы в бараках перемещенных?

— Нет, сэр,— отрапортовал Кальвин.— Они их там не охраняют. Всякий, кто хочет, убирается от благотворительности Бюрпери, им позволяют уходить. Без продуктовых карточек, конечно. Это были просто недобровольные колонисты, а не осужденные.

Слушая доклад Кальвина, Фалькенберг изучал вошедшего с ним человека. Майор Джереми Сэвидж выглядел усталым и намного старше своих сорока пяти лет. Он был тоньше, чем помнил его Фалькенберг.

— Так плохо, как я и слышал? — спросил его Джон.

— Не сахар,— ответил Сэвидж на отрывистом диалекте, усвоенном им, пока он рос на Черчилле.— Да этого и не ждали. Но вот мы и здесь, Джон Кристиан.

— Да. И слава Богу. Вас никто не заметил? Люди вели себя как надо?

— Да, сэр. С нами обращались точно так же, как и с другими недобровольными колонистами. Солдаты вели себя великолепно и неделя-другая тяжелых упражнений должна вернуть нас всех обратно в форму. Главстаршина говорит мне, что батальон прибыль в целости.

— Да. Они все еще в казармах Десантников. Это наше слабое звено, Джереми. Я хочу иметь их здесь, где мы контролируем, с кем они болтают и как можно скорее.

— Вам достались наилучшие. Я думаю, с ними будет полный порядок.

Фалькенберг кивнул.

— Но держи глаза открытыми, Джерри. Будь осторожен с солдатами, пока не отчалит КД. Я нанял проверить для нас положение доктора Уитлока. Он еще не докладывал, но я считаю, что он на Хэдли.

Сэвидж понял взмах руки Фалькенберга и сел на единственный стул в комнате. С кивком благодарности он взял у Фалькенберга стакан виски.

— Не скупился с наймом экспертов, а? Говорят, он наилучший из всех доступных... Ого, хорошее. На этих бюрперовских кораблях совершенно нечего пить.

— Когда Уитлок доложит, у нас будет полный сбор штаба,— сказал Фалькенберг.— А кроме того — держитесь плана. Брэдфорд предполагает прислать завтра батальон и вскоре после этого он начнет собирать добровольцев из своей партии. Имеется в виду, что мы Зудом обучать их. Разумеется, все они будут верны Брэдфорду. Не партии, и уж, конечно, не нам.

Сэвидж кивнул и протянул стакан Кальвину наполнить по новой.

— А теперь расскажите мне о тех хулиганах, с которыми вы подрались по пути сюда, главстаршина,— предложил Фалькенберг.

— Уличная банда, полковник. Неплохи в индивидуальном бою, но никакой организации. Для, примерно, сотни наших — не соперники.

— Уличная банда.— Джон задумался, оттопырил нижнюю губу, потом усмехнулся. — Сколько ребят из нашего батальона были такой же шпаной, главстаршина?

— Минимум половина, сэр, включая меня.