– Только не говорите об этом мисс Тавернер, прошу вас. Она уже и без того не находит себе места от беспокойства.

– В этом нет ничего удивительного. Она действительно оказалась в нелегком положении!

Капитан метнул на своего собеседника острый взгляд из-под полуопущенных век.

– Вы не должны думать, будто после того, как Уорт покинул Брайтон, она осталась всеми забытая, – сказал он. – Я, например, намерен отвезти ее в будущий четверг в Лондон, если к тому времени от Перегрина по-прежнему не будет никаких известий.

– Отвезти ее в Лондон! Но зачем? Какую пользу принесет ей эта поездка? – воскликнул мистер Тавернер.

– Никакой, полагаю, но ведь она и сама хочет уехать отсюда. В конце концов, ее можно понять.

– Понять – да, но я удивлен тем, что лорд Уорт потакает ее желанию.

Капитан, улыбнувшись, взял со стола бутылку вина.

– В самом деле? – осведомился он. – Быть может, и на это у моего брата есть свои причины.

Он начал разливать вино, однако его левая рука еще не привыкла выполнять работу правой, так что жидкость пролилась на скатерть, забрызгав его безупречные бриджи. Капитан с раздражением воскликнул:

– Вы свободно владеете своей левой рукой? Я – нет, как видите. Проклятье!

Поставив бутылку обратно на стол, он выхватил из кармана носовой платок и принялся сердито промокать им пятно на колене. Но, доставая платок, был так неловок, что зацепил и кое-что еще – лист бумаги, который, порхнув, опустился на пол между ним и мистером Тавернером. Капитан, взглянув на него, быстро наклонился, чтобы поднять.

Но мистер Тавернер опередил его. Пальцы его сомкнулись на листе бумаги, когда капитан Одли только потянулся за ним. Пробежав глазами содержимое, он устремил взгляд на лицо капитана.

– Я должен пожелать вам счастья, капитан Одли? – размеренным голосом осведомился мистер Тавернер. – И понятия не имел, что вы подумываете о женитьбе, но, поскольку вы носите в своем кармане специальную лицензию[119], этот день должен быть близок.

Капитан буквально выхватил у него злосчастную бумагу и поспешно сунул ее обратно в карман.

– О боже, нет конечно! – с напускной небрежностью ответил он. – Это не для меня, дорогой мой. Один мой друг собрался жениться и поручил мне озаботиться получением лицензии, только и всего!

– Понимаю, – вежливо ответил мистер Тавернер.

Воскресенье не принесло Джудит никаких известий о брате. Утром она отправилась в церковь вместе с миссис Скаттергуд, а когда вышла оттуда, ее окликнул дядя, который поспешил к ней навстречу, ковыляя и опираясь на свою трость. Последний раз девушка видела адмирала за несколько дней до исчезновения Перегрина. Испытываемое ею недоверие к нему оказалось столь сильным, что она обнаружила: ей трудно приветствовать его с почтением, к которому обязывало их родство. А он выглядел так, словно здоровье его изрядно пошатнулось: румянец на щеках поблек, и они обрели какой-то землистый оттенок, но он сослался на подагру, заставившую его провести дома всю последнюю неделю. И сегодня, как сообщил адмирал своей племяннице, он впервые вышел наружу. Девушку охватили сильнейшие подозрения, для чего он рассказывает ей об этом в таких подробностях, однако Джудит превозмогла себя и, не желая отказывать ему во внимании, коего он заслуживал, поинтересовалась у адмирала, не пробовал ли он принимать русские бани. Как оказалось, пробовал, но особой пользы они ему не принесли. Вскоре ей стало ясно, что он не желает и далее обсуждать свои недуги, он попросил племянницу дать ему руку и проводить его до экипажа. Едва они медленно направились в ту сторону, как он, заискивающе заглядывая ей в лицо, негромко проговорил:

– Дорогая моя, я должен был поддержать тебя два дня назад, если бы не эта моя проклятая нога. Ужасно неприятное дело! Даже не знаю, что тебе сказать. Такого я бы не пожелал и своему злейшему врагу. Да, бедная моя девочка, я же вижу, как ты переживаешь!

Он сжал ей руку. Встретившись с ним взглядом, она разглядела в его глазах столь обеспокоенное выражение, что уже готова была оправдать его. Поблагодарив адмирала, девушка сказала:

– Я не позволяю себе отчаиваться, сэр, и верю, что лорд Уорт отыщет Перегрина.

– Да, я тоже на это надеюсь, – подхватил он. – Ужасно неприятное дело, просто ужасно!

– Моего кузена с вами нет сегодня, сэр? – заметила она, не желая обсуждать с адмиралом участь Перегрина.

– А? – адмирал явно сбился с мысли, с трудом переключаясь на другое. – О нет! Разве ты не знала, что Бернард уехал, чтобы помочь тебе чем сможет? Да-да, именно так. Он отправился в путь вчера вечером, заявив, что не может маяться бездельем, когда его кузен и кузина попали в беду. Да, моя дорогая, если бы ты только знала, как глубока привязанность моего мальчика к тебе… Но я не намерен насмехаться над тобой, и сейчас не время толковать о свадьбе.

К этому моменту они подошли к экипажу, и адмирал с кряхтением поднялся в него. Мисс Тавернер решительно отклонила предложение подвезти ее до дверей, но при этом не могла поверить и в то, что его сочувствие к ней – ханжеское и лицемерное, и потому попрощалась с адмиралом с теплотой, которой и сама от себя не ожидала.

Понедельник принес ей письмо от сэра Джеффри Фэйрфорда. Он писал из отеля «Реддиш», на Сент-Джеймс-стрит, что виделся с Уортом, и, хотя не мог сообщить ей ничего нового о Перегрине, выражал полную уверенность – уже через несколько дней все станет ясно. Он писал ей второпях, спеша отнести письмо на почту, чтобы успеть отправить его вовремя. Фейрфорд лишь посоветовал ей не терять надежды и заверил, что ее опекун делает все возможное, чтобы история закончилась ко всеобщему удовлетворению.

Джудит пришлось удовольствоваться этой краткой запиской. Теперь она полагалась на обещание капитана Одли сопроводить ее в Лондон. С каждым днем мучительная неизвестность терзала ее все сильнее. Попытки же миссис Скаттергуд развеселить и подбодрить девушку, чередующиеся с приступами жесточайшей черной меланхолии, только усугубляли положение. Дуэнья явно смирилась со смертью Перегрина, и Джудит более не могла искать поддержки в ее обществе. Поскольку уже через три дня миссис Скаттергуд не в силах была заснуть, не приняв нескольких капель лауданума[120], и бо́льшую часть дня проводила на кушетке, сжимая в одной руке флакончик с нюхательной солью, а в другой – влажный носовой платок, то единственная польза от ее присутствия заключалась в том, что, ухаживая за ней, Джудит могла не сидеть без дела.

От Уорта тоже не было никаких вестей. Джудит полагала, он находится в Лондоне, но даже капитан Одли не мог сказать ничего определенного по этому поводу.