– К чему… – Анна не договорила, она и не заметила, что волна догнала их, подкравшись незаметно и обрушившись с ревом. – Совы? Это такая – такая блондинка?

– Да, ты знаешь Валентину? – удивился Егор.

– Сову. На днях она зашла ко мне в палату и сказала, чтобы я помогла, я как раз в коме была, – и Анна оборвала себя на слове, застыв как вкопанная, вспоминая что-то непостижимое.

– Что с тобой, блудница? – спросил Егор.

– Не разговаривай так с матерью, – на автомате поправила его Анна. Егор резко дал по тормозам и обернулся на Анну, погруженную в себя.

– Эра? Мама?

– Меня же здесь нет на самом деле, – жалобно заговорила Эра, – я сплю в коме, меня в нее Сомерсет отправил, спутав меня с погибшей Юноной, моей сестрой.

– Мама… – прошептал Егор. И Эра бросилась обнимать старшего, потерянного сына, – я думала, ты умер, мальчик мой, я думала…

– Прекрати, все позади, все позади, – шептал Егор, – ну накрутила Сова, нам надо спасти тех, ради кого она отправила твой дух через тысячи километров. Значит, они очень важны.

Водовороты закружили, как перышко швыряя большую машину с плотно закрытыми стеклами. Анна ухватилась за панель перед собой, отпустив сына.

Безумие стихии, казалось, длилось вечность. Навстречу в потоке воды летели обломки домов, деревьев, куски земли, человеческие тела с застывшими мертвыми гримасами ужаса на лицах.

– Не могу больше… – прошептала Анна, когда летящие навстречу тела в развевающихся одеждах стали встречаться слишком часто. Но Егор молчал, он по-прежнему вел машину, маневрируя в толще воды, словно под колесами находился твердый асфальт. Вскоре Анна успокоилась или, точнее, отрешилась. Как и раньше, она стала смотреть перед собой, не задавая вопросов Егору, понимая важность происходящего. Тела мертвых людей в бушующей воде теперь были иными. Анна задумалась, на некоторых людях была странная одежда. Что-то в одежде было не то, а что? Ушедшая четырнадцать лет назад с истфака на панель, Анна в изумлении поняла, что люди одеты в костюмы прошедших веков. Камзолы, сарафаны, жилеты, тоги, парчовые холсты, да все и не перечислишь.

– Словно это не цунами, а время убило их.

– Почти верно, – вдруг сказал Егор, – сколько народу накопилось, а скольких ты не видишь! Непростая моя водичка, она на времени дьволом замешена, к истокам путь держим, матушка.

– К истокам? – переспросила Анна.

– К истокам времен, – подтвердил Егор, – в точку пересечения колес Сансары. Пора восстановить разрушенную планету и поломанные Константы между мирами и в них…

Вертолет, в котором была Даша, сел на одном из высоких плоскогорьев у Эльбруса, сюда вода не должна добраться. Такого паводка давно не было, да еще цунами в Черном море, а потом в Средиземном, землетрясения. Даша задумалась, что, вовремя оповестив ее, Сова даже не представляла, сколько соседних стран оберегла от сумасшествия стихии. Людей эвакуировали всеми силами. Никто не мог объяснить, что происходит, люди искали ответы в научных сводах, но там их не было. Константы были опять сломаны, Даша это понимала. И в это место она прилетела не случайно, передали, что поутру сюда странная молодая женщина Наталья Байкалова вывела почти тысячу детей. Среди них Даша рассчитывала найти дочь. Это была ее последняя надежда отыскать Олесю. Агей был мрачнее тучи, отказывался есть и разговаривать, он искал дочь и не собирался останавливаться. Те истины, которые открылись Даше, она признавать не хотела. Ее дочь была прелестным, милым и очень добрым ребенком, она не может стать чужой, потерянной или чудовищем. Она не продолжение деда, нет – и точка. И Даша отправилась в лагерь, где расположились госпиталь и дети.

После нескольких часов личного осмотра всех и каждого Даша отчаялась – Олеси среди них не было. Она ворвалась в палату к женщине с такой же фамилией, как у нее, и увидела там убитого горем сына.

– Рожден? – Дарья села на скамью рядом с сыном и посмотрела на лежащую без сознания молодую женщину.

– Я не могу ее поднять, – почти проскулил огромный, сильный Рожден, – она умирает, мама!

– Нет, что ты! – и Дарья, положив руки на грудь женщины, начала работать над истерзанным телом, попутно открывая тайны ее удивительной души.

– Это твоя жена? – шепотом спросила Даша.

– Да, мама…

– Где же дети твои?! Рожден, как ты мог?

– Спаси ее, мама. – просил Рожден.

И Дарья всеми силами боролась за эту красивую молодую женщину, мать ее внуков и жену ее сына, который не смог справиться сам с ее ранами.

– Какой-то древний яд, – по лицу Дарьи текли слезы, – я даже не представляю, что это, Рожден, словно он не из нашего мира…

– Дарья Владимировна, – раздался голос врача, – перестаньте, поймите, она уже не с нами. Примите мои соболезнования. Эта удивительная женщина спасла почти тысячу детей.

– Нет, – прошептал Рожден.

– Сынок, – Даша с силой обхватила голову сына, словно убаюкивая, – сынок.

– Это Олеська виновата, – прошептал бледный Рожден, – только Олеська.

– Что ты такое говоришь, – испугалась Даша, – горе-то какое, в руки себя возьми, сын, у тебя дети! Олеся маленькая, она-то здесь при чем?

– Чудовище она, мама, чудовище…

Ужас переполнял душу Даши, она читала мысли и знания сына и не хотела ни верить, ни понимать.

– Она умерла? – раздался голос над их головами. Даша и Рожден подняли головы. Высокая блондинка в белом с золотой стрелой.

– Сова, – прошептала Даша, – ты можешь помочь?

– Отойдите, – скомандовала Валентина, а Даша ловко оттащила безвольно поникшего сына от тела жены.

– Наташка, – заговорила Сова, – это я, Наташка! – Сова положила руку на грудь Натальи: – Древний.

– Да-да, – подтвердила Даша, – какой-то древний яд, я не справилась, – уже тише.

– Тебе это незнакомо, девочка, – усмехнулась Сова, – Наташка, я знаю, ты меня слышишь. У тебя уже двое парней растет, я там где-то рядом… Мария где-то рядом, ты отыщи ее и помоги. Будем считать, что злой автор нашей с тобой истории перегнул палку, а я ее исправляю. Сова выхватила кинжал, усыпанный россыпью диамантов и изумрудов.

– Валентина, стой! – закричал испуганный Рожден.

– Будешь должен, – коротко улыбнулась Сова, – и не поминай имя мое всуе, понял?

Рожден послушно кивнул, соглашаясь. Тем временем Сова полоснула по запястью Натальи и сказала:

– Veteres exi creatura! Уходи, древняя тварь.

Из порезанной руки полилась черная густая кровь, тягучая и пузырящаяся. Лужа на полу образовала бесформенное пятно, а затем очертания пятна стали меняться, преобразовываясь в нечто кошмарное и отвратительное. Очень ловко Сова всадила в него сверкающий кинжал, почти не глядя. И, подождав, пока кровь стала алой и чистой, накрыла рану ладонью.