– Это она, теперь иди в мир светлым, живи, прочь! – приказал голос, и кокон, сжавшись, растворился в стене. Синяя роза с руки малышки словно соскочила и сияющим цветком упала рядом, поднявшись на высоком стебле в красивом причудливом горшке.

– Это роза? – прошипел, выбежавший на свет ребенка и цветка крохотный голубой дракон, следом за которым из тьмы вышла буро-красная львица и, понюхав безразлично девочку, тоже уставилась на цветок.

– Нет, это одна из разновидностей очень древних орхидей, орхидей с шипами. Борейская роза.

– Ух как здорово все! – раздался неожиданный и счастливый детский голос. И львица, и дракон застыли в ожидании, обернувшись на проснувшуюся девочку, ребенок сидел на полу и счастливыми глазами смотрел на цветок, дракона и львицу.

– Как тебя зовут? – раздался женский голос, словно тот всюду.

– Эля, – девчушка завертела головой в поисках голоса. – А ты кто? И где ты? – удивленно спросила девочка.

– Я Захара. И я очень давно ищу тебя, Вэл Эль Монтра. Это твой мир, а это твои самые преданные друзья впредь – дракон и львица, назовешь их сама.

– А мама?

– Ты помнишь маму, Вэл? – спросил голос, а девочка нахмурилась, соображая:

– Нет, Захара. А разве кто-то знает мою маму?

– Нет, Эль.

– А почему так темно?

– Завтра зажжешь новый день и новый мир, – прошептал голос. Сейчас надо ложиться спать.

– Чарли, – Вэл ладошкой похлопала по полу, – иди ко мне, а ты, Юкка, охраняй синюю орхидею, она любовь. – Львица легла рядом с ребенком и девочка, зевнув, устроилась между ее горячими лапами, уткнулась ей в грудь.

– Вал, Валенте, – позвал голос, – почему Чарли?

– Чарли Чаплин… – пробормотала девочка и уснула, навсегда забыв, кто она и откуда.

– Помогите маленькой Белой Монтре сотворить ее пограничный мир, – раздался тот же женский голос, – только-только погиб предшествующий мир, и ее мир – это пограничье. И пусть еще не Проявил Себя Тот, кому Мы возносим Молитвы, Он скоро будет Рожден и проявлен, ибо первая Монтра принесла нам любовь, а это значит, что этот мир будет Светлым, с непохожими на предыдущие миры Константами. Тот, кто Всевышен, послал нам дитя это, дабы возвестить свою постоянную Константу – любовь.

Проснувшись спустя время, девочка подошла к краю большого балкона, за которым царила тьма. Юкка и Чарли подошли к ней.

– Нам нужно солнце, синее небо, может, несколько солнц? – заговорила маленькая Монтра. – Красивая планета, утопающая в цветах и растениях, животные и птицы, рыбы в лазурных океанах и города со счастливыми людьми, пусть будет великое многообразие! Это же перекрестье. И пограничье должно быть счастливым, – рассмеялась Валенте, оборачиваясь на роскошный зал, заставленный цветущими темно-синими и ярко-голубыми орхидеями.

– Даже моя кровать сегодня выглядит по-особенному, – Монтра словно стала старше на несколько лет, ее глаза стали больше и серьезнее, она вытянулась. Подойдя к роскошной кровати с лазурным покрытием, взяла лежавшую на ней золотую брошь в виде стрелы и приколола на белый плащ.

– Где слуги? Мы завтракаем и идем в наши миры! – скомандовала Валенте. – Еще столько дел, надо создать побольше планет в нашем мире, и главное – оборона. – Ее глаза сверкнули, и Чарли зарычала, Юкка взмыл над головой в высоченный потолок.

– Не бойтесь, – успокоила их Валенте, – враг еще не проявлен…

Никто не скажет, был ли это рассвет, или, наоборот, закат начинался, никто никогда не будет в этом уверен. Потому что это было представление. А как всякое представление, рассчитанное на то, чтобы уважаемый, или не очень, зритель гадал – как это? что это? почему это? – это был и закат, и рассвет одновременно. В мире, где правила сила Монтры и ее желаний, никто из живущих не мог точно сказать, что за небесное представление начнется с утра. И так на многих планетах ее скромного созвездия, пролегающего в меридиане пустоты, где-то в самом затерянном закоулке вечности, меж безымянных миров. И тем не менее многие и многие существа невообразимого количества Вселенных тихо молились силе и великодушию Белой Монтры, дабы она попросила за них Создателя, чей Лик еще не рожден, но Образ давно уже Проявлен и Правит, чтобы она защитила от Химеры и Хаоса, а еще лучше – забрала жить в свои невероятные потрясающие миры. Миры Валенте.

И тихо-тихо шлепнулась на пол в неведомой библиотеке белоснежная книга судьбы, и волшебное перо заскользило по распахнувшимся страницам, чертя новые судьбы и скрижали…

А где-то очень далеко, окруженная страшными чудищами, словно из адских мест, сидела маленькая Олеся и горько плакала. Каменный зал громадных размеров, огромный балкон и прохлада мерцающих звезд освещали страшное зрелище – маленькую девочку и чудовищ, которые почтительно окружили ее. Сильно наплакавшись и устав, девочка без сил уснула. Ей не снились сны, ей снились ненависть и месть, и темные невидимые силы сгущались над залом под рассыпанными звездами. Она проспала очень-очень много дней и оборотов небес. Но когда проснулась, ее глаза стали больше и округлей, словно бездонные ядовитые воды, кожа приобрела синеватый оттенок, губы были плотно сжаты. Она всматривалась в даль и очень напряженно думала.

– Олееесяаааа, – прошипел кто-то совсем рядом, но девочка небрежно повела рукой, и половина монстров откатилась в сторону, как от сильного удара.

– Химера, меня зовут Химера, – процедила она, – надо обустраиваться в этом дивном мире. И думать, как получить его…

– О, повелительница, – раздался голос, – но разве мы не можем получить его?

– Там, – Химера неопределенно указала рукой, – там далеко, среди звезд, есть мир. Будь он проклят, мир моего врага! И он есть преграда мне во всем.

– Мы будем сражаться! – раздалось слившееся в единый вой шипение многих голосов.

– Да. Мы будем сражаться, – не отрывая взгляда от дальних звезд, согласилась Химера. – Нам нужен путь в ее страну Тюльпанов, в Инио, к Истоку…

– Смотри, Чарли, – Сова подняла руки к темным небесам, – смотри, сколько звезд, ты хоть помнишь, ответь мне, ты помнишь их?! Мы же с тобой прошли столько долгих дорог через все эти мириады, Чарли!

Чарлет, прищурясь, смотрела на темное летнее арктическое небо, усеянное звездами, они крохотными вспышками отображались в ее умных прищуренных глазах.

– И нет ни конца ни края, Чарли, этому миру, и нет нигде начала и конца памяти моей, – с сожалением улыбнулась Сова, – но может, все-таки время пришло. И на Земле есть покой тоже? Хотя бы перерыв, такой небольшой земной отпуск. И князь мой где-то.

Сова села в снег и обхватила руками Чарли, теплую, уютную. Такую большую и родную. Улыбка играла на губах Валентины, и, глядя на звездное небо, она заснула, словно невидимые ласковые руки древних времен и событий, укачав ее, понесли по волнам сна к невероятным истокам бытия и существования. Валенте спала и не видела, как к Чарли подошел огромный белый волк, прижался мордой к большой голове ее, а та словно толкнула его к Сове, и волк, осторожно ступая мягкими лапами, побрел к спящей Валентине. Жар его тела еще больше растопил ее сны, и усталая, измотанная Сова погрузилась в сон без видений.