интересных и талантливых актеров, как Симонов, Алексеева, Орочко, Мансурова, Горюнов и другие. Стилизаторский период жизни Вахтанговского театра не давал им возможности широко раскрыть свое дарование. Очень долгое время эти интересные, своеобразные мастера оставались приблизительно на одном уровне своего мастерства.

Новая линия театра и в этом отношении приносит новые достижения. Симонов в роли Кости-Капитана и в Бенедикте, Алексеева, прекрасно сыгравшая Виринею, Глафиру в «Егоре Булычове» и Любу в «Далеком», Мансурова, создавшая глубокие образы Шурки («Егор Булычов») и Беатриче в шекспировской комедии, — все это предвестия нового творческого подъема Вахтанговского театра. Его образы становятся глубокими и человечными.

Театр, созданный революцией, становится зрелым, сохраняя своеобразие творческой индивидуальности и то обаяние, которое было присуще Вахтанговской студии с первых ее шагов.

Июнь 1939 года

Горький в колхозных театрах{81}

1

В Саратове прошел смотр колхозно-совхозных театров. Пять театров оспаривали право показать лучший спектакль на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве. Победителем вышел Пугачевский театр, давший интересную постановку «Егора Булычова». Вслед за ним второе место занял Аткарский театр, привезший на смотр тоже горьковский спектакль — «Последние». На третьем месте оказался Петровский театр, поставивший Островского («Не было ни гроша, да вдруг алтын»). Последними в соревновании остались Вольский театр с «Генконсулом» братьев Тур и Шейнина и Балаковский театр с «Великим еретиком» Персонова и Добржинского.

Нужно сказать, что большой разницы в художественном уровне всех пяти театров нет. Театры, участники соревнования, оказались более или менее равными по своим сценическим возможностям. Почти у каждого из них были на смотре свои преимущества. Так, в Вольском театре несколько второстепенных ролей «Генконсула» было исполнено не без тонкости и даже с профессиональным щегольством. В том же театре хорошо показал себя художник (В. Воронов), с малыми средствами добившийся неплохих декоративных эффектов.

Однако в соревновании участвовали не только театральные коллективы, но и драматурги, пьесы которых были показаны театрами. И среди драматургов победили Горький и Островский, имевшие на смотре таких слабых «противников», как авторы «Генконсула» и «Великого еретика». Правда, Горький и Островский поставили перед актерами и большие задачи, но в то же время они поддерживали каждый их шаг на сцене, заставляли их мобилизовать все свои творческие ресурсы. А режиссеры и актеры, вышедшие на соревнование с «Генконсулом» и «Еретиком», оказались в этом отношении гораздо менее защищенными.

Смотр показал большой рост колхозно-совхозных театров. За несколько лет, которые прошли с того времени, когда в этих театрах впервые раздвинулся занавес перед колхозной аудиторией, многое изменилось в их работе. Сейчас они показывают уже не слабые, наспех сколоченные спектакли, которые приходилось оценивать с большой скидкой. К ним можно подходить с обычными профессиональными требованиями.

На саратовском смотре это прежде всего относится к горьковским спектаклям. Они не лишены недостатков, иногда очень крупных. Но эти недостатки уже не имеют элементарно-технического характера. Они касаются более сложных проблем идейно-художественной трактовки классических произведений, тех проблем, которые стоят сейчас не только перед колхозно-совхозным театром, но и перед многими центральными театрами. В этих спектаклях есть невыдуманная оригинальность замысла, пускай спорного, но все-таки своего и в отдельных частях талантливого по исполнению.

2

Пугачевский театр дал самостоятельную сценическую трактовку горьковского «Булычова». Мы будем спорить с театром по поводу его понимания драмы Горького, но ему нельзя отказать в правомерности.

Внешне этот спектакль как будто является копией постановки Вахтанговского театра. Та же планировка сцены, приблизительно такие же декорации, хотя и в уменьшенных масштабах, те же мизансцены. Так же как у вахтанговцев, на сцене слева стоит обеденный стол с самоваром и чашками, а на правой стороне, несколько в глубине, идет лестница наверх с деревянными точеными перилами. Так же в левом углу стоит граммофон на маленьком столике. И все основные эпизоды спектакля разыгрываются на тех же «точках», что и в Вахтанговском театре. Но в своем замысле, в трактовке ролей «Булычов» Пугачевского театра имеет и существенные различия со спектаклем вахтанговцев.

После Щукина трудно принять какого-либо другого Булычова. Образ этого умного и талантливого озорника настолько глубоко и ярко был сделан актером, что он навсегда останется единственным и неповторимым, таким же неповторимым, как был городничий у Щепкина или Гамлет у Мочалова. Эта роль отлита у Щукина в классически завершенной форме.

Актер, играющий Булычова в Пугачевском театре, не поднимается до уровня щукинского исполнения. Его Булычов гораздо более ограниченный и бедный образ. Но тот, кто не видел Щукина в этой роли, тот поверит и Булычову Малюгина. Можно поверить, что именно такой Булычов, с таким же некрасивым, заросшим волосами, каким-то буйным лицом, с такими же веселыми, смеющимися глазами и с неуклюжими, медвежьими ухватками, действительно когда-то обитал в своем добротном доме где-нибудь в Костроме или другом большом городе Верхнего Поволжья.

Булычов Малюгина с первого же акта проявляет свой буйный и непокорный характер. Он быстро двигается по сцене, говорит громким голосом, доходит почти до крика. Он с самого же начала откровенно издевается над окружающими, грубо их третирует. Уже в первом акте Булычов прогоняет своих домашних почти в тех же повышенных тонах, в каких это делал Щукин только в самом конце драмы.

Когда задвинулся занавес после первого акта и раздались поощрительные аплодисменты по адресу исполнителя роли Булычова, я был уверен, что в дальнейшем ходе спектакля актер сорвется в тоне и целостного образа Булычова у него не получится. Слишком высокую ноту взял исполнитель с самого начала спектакля. Что же ему остается делать в дальнейшем, когда предстоят наиболее сильные по драматизму места роли: сцена с Меланией, с трубачом, заключительные эпизоды со знахаркой и Пропотеем?

Но актер не сорвался. Для этого он выбрал самый легкий путь. Его Булычов продолжал ходить по сцене, как живой человек, с естественными интонациями и жестами. И в то же время тон, взятый актером с самого начала, остался на одном и том же уровне. Булычов у Малюгина раскрылся весь до конца с первого же акта; таким он и оставался до самого финала: крикун, шутник, властный и грубый человек.

Такая операция с образом Булычова оказалась возможной потому, что Малюгин сообщает своему исполнению налет комедийности. Его Булычов много проще щукинского. В нем нет того острого, деятельного ума, которым отличается щукинский герой. Булычов Малюгина отнюдь не задумавшийся над жизнью человек. Он не глуп — глупым не позволяет его сделать горьковский текст, — но ум его лишен тонкости и глубины. В малюгинском Булычове главное — его жизненная