– Посмотри на меня. Разве ты не чувствуешь, что все так и должно было случиться?

– Чушь из бульварных романов! Я не верю в эти глупости.

Элла сознавала, что разговор заходит слишком далеко, становится чересчур серьезным, и все же не отнимала руку. Энтони же ее сопротивление ничуть не смущало.

– Если война нас чему-то и учит, то это умению ловить момент. На моих глазах отличные парни гибли в тренировочных полетах, даже не успев начать жить. На войне взрослеешь быстро. Я с благодарностью встречаю каждый новый день. А сегодня случилось нечто необыкновенное. В обычном полете вдруг отказал мотор… Мы запросто могли сыграть в ящик, но под нами вдруг нарисовалось это ровное поле, и мне, что называется, удалось спасти представление. А потом появляешься ты – вся такая, словно с киноэкрана. Наша встреча была предначертана судьбой на небесах. Кстати, о звездах: по гороскопу я – Рыбы, водный знак. По крайней мере, так мне сказали.

Во время затянувшегося ужина остатки неловкости рассеялись; они беседовали и о страстном увлечении скульптурой Эллы, и о летчицкой карьере Энтони, о том, как война изменила мирную жизнь, о своих семьях и надеждах на будущее. Элла еще никогда не была столь откровенна с мужчиной. И пускай Энтони всего двадцать три, в его глазах сквозил жизненный опыт, и это делало его старше. Рядом с ним Элла казалась себе наивней и невинней. И как только она могла посчитать Энтони пустым и дерзким юнцом! Напускное легкомыслие – лишь способ защиты от всего, с чем ему приходится сталкиваться.

– Тебе уже завтра уезжать? – спросила она.

– Ну да, к шестнадцати ноль-ноль мы должны быть в расположении части. А что?

– Я бы хотела показать тебе наш собор, во время службы там чудесно поют. А потом ты бы мог у нас пообедать. Обещаю, рыбного пирога не будет, – хихикнула Элла. – В конце концов, ты ведь можешь больше и не попасть в Личфилд.

Энтони устремил на нее взор, от которого у Эллы в животе закрутился маленький вихрь.

– Я обязательно вернусь. Не шути со мной. Я тебя нашел и теперь уже никуда не отпущу.

Домой они ехали в молчании. С неба светила полная луна. Элла ощущала, как Энтони напрягался всем телом, когда бросал на нее взгляды. Сердце гулко стучало в груди, словно она хотела насладиться каждой секундой, проведенной рядом с ним. Запах кожаной обивки, сигаретного дыма и бензина смешивался с ароматом ее духов, и эта гремучая смесь кружила голову.

– Гляди, луна светит специально для бомбардировщиков, – вздохнул Энтони, задрав голову. – Кому-то сегодня сильно не повезет.

Он поцеловал Эллу в щеку. Она инстинктивно подставила ему губы… и не пожалела.

– Спокойной ночи, Энтони, – прошептала она, наконец оторвавшись от него. Что это, явь или сон?

– Боюсь, Золушкину тыкву придется вернуть, – улыбнулся он на прощание. – Завтра приду на своих двоих.

– Ничего не имею против. Доберемся до города через поля. Спасибо за чудесный вечер.

Рокот автомобильного двигателя давно растаял в тишине, а Элла все стояла, остро ощущая, что Энтони с нею нет. Она понимала, что это какое-то безрассудство, любовная лихорадка, однако ей еще никогда не было так хорошо и легко рядом с мужчиной. Сегодня ночью она не уснет – нельзя расплескать ни капли этого замечательного чувства.

Засунув ночную рубашку в рабочие штаны и надев сверху теплый свитер, Элла взяла фонарь с козырьком и направилась в мастерскую. Опустила светомаскировочные заслонки и начала рисовать при свете лампы, перенося на бумагу каждую черточку прекрасного лица Энтони: чуть-чуть оттопыренное ухо, завиток кудрявой челки на лбу, полные губы, нежные прикосновения которых еще горели на устах Эллы. Что происходит? Возможно ли, что один день переменил целую жизнь? Однако это случилось, и отныне ни один день не будет прежним.

Селесте не верилось, что за последние недели Элла могла так измениться. Девушка не ходила, а словно летала. Когда она представила своего нового кавалера, Селеста безошибочно распознала в ее глазах огонь любви. У Энтони выдался короткий отпуск, всего сорок восемь часов, и они с Эллой примчались к Селесте через поля и луга на мотоцикле, одолженном у товарища.

Ничто не могло скрыть чувства, которым светилась влюбленная пара. С лица Эллы не сходило радостное возбуждение, словно этот молодой человек полностью перевернул ее существование. Раньше Эллу волновала только работа и скандалы вокруг женщин, вступавших в местное ополчение. Якобы женщинам не пристало брать в руки оружие для защиты своих домов. Элла бурно негодовала по этому поводу и потому добровольно вступила в отряд по борьбе с зажигательными бомбами. По ночам она в одиночку дежурила на крыше какой-нибудь фабрики и следила за «зажигалками», а утром ходила вялая и сонная. Теперь вся жизнь Эллы вращалась вокруг свиданий с Энтони. Она со всех ног бежала к нему на авиабазу, как только мелькал шанс на увольнительную, и прощалась на продуваемых всеми ветрами перронах, не зная, увидит ли его опять. Как выдержать влюбленным среди этого безумия? Элла жила ожиданием писем и встреч с Энтони, страшась однажды услышать, что его отправляют за границу. Только сегодня Селеста получила от нее письмо, которое все изменило.

* * *

Родители Энтони приняли меня очень тепло. Их дом переполнен эвакуированными детьми. Энтони не шутил, когда сказал, что Торп-Кросс – это груда камней: к одной стороне дома примыкает разрушенное аббатство. По ночам в комнатах так холодно, что, ложась в постель, я натягиваю на себя всю одежду, какая есть.

Энтони пилит дрова вместе со старшими мальчиками. Они ходят за ним по пятам, как за Бигглзом[26]. Младших я иногда катаю на стареньком пони. Северные пейзажи великолепны: каменные замки, волнистая линия холмов на горизонте, засеянные поля, луга, где пасутся овцы, и высокое небо. Правда, с северо-востока дует пронзительный ветер.

Путешествие на поезде было сущим кошмаром. Мне пришлось тесниться в коридоре вагона с толпой гогочущих солдат. Сойдя в Йорке, я полагала, что наконец-то отделалась от этой компании, но выяснилось, что двое прежних попутчиков поджидают меня в надежде на удачу. Каким счастьем было увидеть Энтони, который шел по перрону мне навстречу. Оказалось, он ждал у вагонов первого класса – как будто мне по карману такая роскошь. Мы действительно принадлежим к разным мирам, и я старше его, но когда он рядом, все это теряет значение.

Мы познакомились всего полтора месяца назад, однако я понимаю, что не смогла бы узнать его до конца и за много лет. Мое предубеждение против любви полностью рассеялось. На авиабазе устраивали танцы, и, танцуя вальс, Энтони ни разу не наступил мне на ногу. Это было потрясающе. Оркестр играл чудесную мелодию, «J’attendrais» – «Я буду ждать», она постоянно звучит у меня в голове. Только мы не можем ждать, ведь жизнь, увы, не идет обычным чередом.