тяжести не уходило, взвалив на ее душу как будто килограммов сто. Опять в этой схеме краеугольным камнем становился Джонни. Сделав выбор в пользу Макса, она потеряет его, не важно, друзья ли они или это что-то запутанное… Вот он и висит неподъемной гирей в ее груди, тот самый Джонни, который чувствовал ее больше других, всегда умел поднять настроение и повлиять на нее, всегда был рядом и столько раз спасал ей жизнь!

Лив приняла решение, но мысль о том, что завтра она увидит его в последний раз и дальше будет жить, не оглядываясь на прошлое, болью резала ее сердце и была просто НЕ-ВЫ-НО-СИ-МОЙ.

Лив заставила себя встать с постели и, схватив телефон, девушка поплелась в душ. Джонни не было в квартире: он уехал ни свет ни заря на сходку с ее отцом и остальными боссами, которых им удалось привлечь на свою сторону, но Лив даже и не думала поехать тоже. Завтрашний день ее интересовал двумя событиями: убийство Блейка и его отца и их с Максом отъезд.

Лежа в ванной, Лив набрала Максу смс: «Кажется, я приняла решение», на что в ответ получила незамедлительное: «Я рад, любимая. Надеюсь, ты не разочаруешься в своем выборе». Лив нежно улыбнулась. Он ответил также туманно, как и она написала… Интересно, что Макс чувствует сейчас?..

В этот момент ей неожиданно снова пришло смс. Лив открыла его и с удивлением обнаружила, что оно с незнакомого номера и его содержание было до умопомрачения простым: «Я в деле».

Лив победно улыбнулась. Похоже, не она одна сегодня приняла важное решение. Девушка быстро напечатала ответ: «Отлично, завтра, заброшенная больница на Эстон-Гарден стрит. Начало в семь».

В ответ ей пришло:

«У меня есть условие: ты скажешь папаше, чтобы больше никогда не пытался наезжать на нас».

Лив улыбнулась и написала:

«Думаю, это мне по силам».

Поздно вечером, когда вернулся Джонни, Лив уплетала третью пиццу из пяти, оставленных им же для нее еще утром, на кухонном столе. Девушка сидела на вышеупомянутом столе рядом с коробками и задумчиво жевала, глядя в пространство.

Когда вошел Джонни, Лив ощутила, как больно резануло ее сердце, и она покраснела и поморщилась, ощущая снова чувство вины, как тогда, когда он увидел их с Максом в спальне… Как будто своим решением она предает его, предает, предает, предает…

Джонни выглядел устало и немного сердито, но это не помешало ему искрометно улыбнуться и окружить Лив своим привычным теплом и сиянием. Ну как, как она будет без него?..

– Привет, мой маленький троглодит! – весело воскликнул он, подходя к ней и заглядывая в коробку с пиццей. Лив вздрогнула оттого, что он подошел так близко, и еще больше покраснела, пытаясь унять нервную дрожь. – Ну куда, куда у тебя все это влезает??? Ума не приложу.

– У меня в животе – бермудский треугольник. – вспомнив однажды сказанные им слова, тихо проговорила Лив, не глядя на него.

Джонни повернулся и внимательно уставился на нее. Лив чувствовала горячий и такой ясный взгляд игривых и обаятельных зеленых глаз, оценивающе и очень проницательно изучающий ее.

– Какие новости, Оливка? – тихо спросил он, и Лив поняла, что он имел ввиду. «Что с тобой? Могу я помочь? Я же вижу, тебе плохо!» – вот что, на самом деле, он говорил.

Лив пожала плечами.

– Трейшоун согласился помочь. Он и его люди приедут завтра. – начала Лив с нейтральной темы, все также не глядя на Джонни.

– Шикарно! – спокойно и почти без эмоций сказал Джонни. – Но это ведь хорошая новость, не думаю, что твой траур именно поэтому. Давай, Лив, не стесняйся, я же твой рыцарь, и тем более обещал скрасить все оттенки черного в твоей жизни. – уже более весело и игриво проговорил он, и Лив снова вздрогнула.

С ужасом и болью она подняла на него глаза, мечтая, чтобы это все было просто дурным сном и она не должна была говорить ему, что скоро все закончится…

– Джонни. – тихо произнесла она. – Я сделала выбор. Я уеду с Максом завтра. Просто… – как же ей было тяжело, она с трудом ворочала языком и мечтала провалиться в подвал этого дома, лишь бы его зеленые глаза не смотрели на нее так ясно и так пристально, считывая ее мысли и эмоции. – Я люблю…его… понимаешь?..

Воцарилась тишина. Джонни молча смотрел на нее, и Лив вдруг поняла, что его энергетика больше не обволакивает ее. Он как будто отключился… И эта связь… связь между ними… сердце Лив сдавило от боли… как ужасно тяжело рвать по живому… А он так смотрит… Просто изучает, никакого осуждения… Но как будто она ему чужая…

– Да, понимаю, Лив. – вдруг спокойно, но как-то холодно и отрешенно проговорил он, и девушка вздрогнула от того, что не было привычного «Оливка» … – Значит, завтра мы увидимся в последний раз? Прости, отмечать не будем, я чертовски устал. – Джонни подхватил бутылку бурбона и, развернувшись, ушел, бросив через спину:

– Спокойной ночи, Лив.

Лив, Лив, опять Лив!!! Оливия вцепилась руками в свои волосы и, не замечая слез, градом льющихся по ее щекам, с болью потянула себя за них, пытаясь физической болью заглушить боль душевную, и все глубже и глубже проваливаясь в огромную черную дыру, сминающую ее со всех сторон и вызывающую в ней лишь ненависть к себе и ужасное страдание.

Глава 28

Этот день неумолимо наступил. Лив не спала всю ночь, как будто пытаясь насытиться присутствием Джонни в соседней комнате на много-много лет вперед, и утешала себя мыслью, что, возможно, он когда-нибудь прилетит к ним и они снова посмотрят какой-нибудь фильм и выпьют розового вина.

До вечера Джонни практически не разговаривал с ней, занимаясь подготовкой к важной встрече, проверяя и заряжая оружие и наполняя им заднее сиденье бронированного «Кадиллака».

Лив несколько раз пыталась заговорить с ним, но не решалась.

Дотянув до шести часов, она, наконец, собралась, одев черный, облегающий топ с красивым кружевом в зоне декольте, черную, кожаную куртку, черные, обтягивающие капри и сапоги до колена из элегантной кожи на высоком каблуке. Волосы Лив распустила и наложила на лицо вечерний макияж.

Когда она вошла в комнату, Джонни заряжал винтовку М16 и выглядел потрясающе в черной обтягивающей футболке, декоративно рваных джинсах и неизменных синих «найках». Его лицо было сосредоточено, но от этого не менее красиво, и зеленые глаза сияли предвкушением охоты, азартом и решительностью.

Лив с трудом вздохнула и тихо начала:

– Джонни… я хотела…

Он