Таким образом, перед нападающими встала нелегкая задача: выбрать из четырех совершенно одинаковых на вид одну машину, ту, которая только и была им нужна.

Но похоже было, что у преследователей хорошо работала интуиция или просто им повезло угадать, но агрон свернул именно туда, куда, по убеждению наркосудьи и всех прочих находившихся в его машине, поворачивать никак не следовало. Иными словами – продолжал держаться над тем экипажем, что свернул на проселок и теперь то возникал для наблюдающих сверху в просветах между кронами деревьев, то ненадолго скрывался под ними. Наркосудье (да и Питеку тоже) это очень не понравилось, и хозяин сказал:

– Кто проверял машину, у меня своими кишками подавится: прозевал, падло, проспал – наверняка же ухитрились подсадить жучка.

– Может, остановимся ненадолго, судья? – предложил его начальник охраны, чувствовавший себя неуютно, зная, что опасность в первую очередь грозила именно его кишечнику. – Где листья пожирнее. По-быстрому осмотрим, если что найдем – разберемся, но след они потеряют.

– Угадал, как в лужу пукнул, – ответил хозяин. – Они только и мечтают, чтобы мы притормозили: листья или нет, но в инфракрасном они нас видят, как у себя на тарелке. Нет, так ничего не выйдет, а сделаем вот как: сейчас все оружие – к бою, и как только в просвете их увидим – без команды, из всех стволов, повезет – заденем, а если и нет – заставим повилять, собьем их прицел. Нам еще километра полтора одолеть без потерь, ты ведь в курсе, куда этот проселок ведет?

– Ну. Это ведь старая дорога, здесь просто спрямили, когда новую тянули, а через полтора километра она опять сольется с магистралью, и сразу – в туннель под рекой. Но последний километр придется катить по голому месту, деревья уже скоро кончатся.

– Вот именно. Значит, что делаем?

Охранник усмехнулся:

– Спроси что похитрее. Сразу за деревьями – огонь по ним, и в ту же секунду бросаем туманное облако. Оно продержится минуты три, и мы успеем в нем развернуться и – назад, они нас на какое-то время потеряют, а там встанем под первым же просветом и ударим ракетами с остановки, наведем их заранее, им никуда не деться будет. Они обязательно над просветом снова покажутся.

– Вот так и сделаем. Готовьте ракеты. Все три.

Быстро заложили программу, багажник раскрылся – три ракеты на станках уставились в небо, диффузор туманника раскрыл свои лепестки. «Ничего, неплохо судья подготовился ко всяким неожиданностям, – признал Питек, – даже приятно становится…»

Туманник сработал первым, как только коридор из деревьев закончился; облачное яйцо вспухло на дороге, стремительно расширяясь. Киберводила сделал разворот на пределе, с лихим креном, как говорится, на пятачке, работая рулем и тормозами, и вновь нырнул под деревья – до первого просвета, где и остановился, ожидая, пока в кусочке неба, видимом отсюда, не покажется агрон. Индикаторы ракет на пульте засветились зеленым: оружие было готово к действию и ожидало только команды, чтобы взлететь, найти и поразить – разнести в щепки вместе с самими собою. И люди замерли в ожидании – тревожном, но приятном.

Получилось, однако, не так, как ожидалось.

Агрон в просвете листвы так и не появился. Правильно оценив обстановку, его экипаж принял другое решение и обошел просвет по дуге, а вновь оказавшись над дорогой – метнулся вниз, резко снижаясь, почти заглушив антигравы, своим весом проламывая кроны, и возник не со стороны багажника с ракетами, а спереди, откуда его не ждали.

Мгновенного замешательства, вызванного этой неожиданностью среди сидевших в скользуне, оказалось достаточно, чтобы агрон на высоте каких-нибудь двух метров над грунтом беспрепятственно приблизился, на миг завис – и опустился на крышу скользуна с целью – как можно было подумать – раздавить машину вместе с ее экипажем, превратить в мешанину металлических, пластиковых обломков и растерзанной человеческой плоти.

Питек успел подумать, что ему, пожалуй, не придется поучаствовать в операции до самого конца: сейчас тут не останется ни одного тела, каким можно было бы воспользоваться для перехода, а тонкие тела, покинувшие плоть и не нашедшие другой, почти сразу, как известно, покидают планетарный мир – если только своевременно не проводятся ритуалы, позволяющие им задержаться тут на какое-то время.

Страх его, однако, оказался преждевременным: ни в миг касания, ни в последующие мгновения скользун не пострадал: раздавить его преследователи с агрона, похоже, не собирались. Потребовалось очень мало времени, чтобы сообразить – почему. Не потому, конечно, что пожалели кого-то из сидевших в машине; причина была другой, куда более убедительной.

Раздавить пойманный возок было заманчиво. Но люди в агроне прекрасно знали, что в накопителях машины еще сохранялся запас энергии – достаточно большой, чтобы, если изоляция нарушится, вырваться на волю; это был бы очень сильный взрыв, и он превратил бы в лом не только возок, но и налегающий на него агрон вместе со всем его экипажем, что явно представлялось нападавшим ненужным излишеством.

Вот почему взрыва не произошло и деформации скользуна тоже: агрон даже не надавил на машину всем своим весом, позволив антигравам работать, пусть и на минимальной мощности. Продолжение оказалось другим: из нижней части летательного аппарата вытянулись вниз четыре штанги; это выглядело так, словно бы агрон собирался встать на собственные опоры. На самом же деле штанги служили для совершенно иной цели: на нижнем конце каждая из них обладала откидывающейся поперечиной, и при их использовании можно было сразу в четырех точках подхватить тоже очень объемный и тяжелый груз, чтобы затем дать нагрузку на антигравы, подняться вместе с грузом и везти его туда, куда и предполагалось. Безусловно, такой вариант событий следовало предусмотреть заранее, однако не зря существует поговорка: «На всякий чих не наздравствуешься». На этот раз она оказалась как нельзя кстати.

Штанги выстрелили вниз, поперечины откинулись, подхватили скользун снизу, плотно удерживая его прижатым к днищу агрона. А в следующее мгновение тот поднялся в воздух.

Внутри скользуна еще несколько секунд царило молчание. Затем наркосудья заговорил. Надо отдать ему должное, в голосе его не чувствовалось особого волнения:

– Загрузите ориентатор: куда это нас тащат?

Один из его спутников – тот, что назывался водителем, – нажал нужные клавиши, и на втором мониторе возникла карта местности с указанием направления, в котором скользун сейчас перемещался – пусть и не своим ходом. Прибор исправно работал, поскольку для него важным было само перемещение в контролируемом пространстве, а происходит ли оно своим ходом, на буксире или еще как-то, значения не имело; только в космосе он, наверное, перестал бы давать верные показания.

– Юго-восток, – доложил водитель.

– Интересно. Куда же это?

– В горы, – был ответ.

– Любопытно, – проговорил судья как бы самому себе. – Там никаких баз ни у кого вроде бы нет. Вывод?

Питеку вывод казался уже ясным: везут в пустынные места, где никто не сможет стать свидетелем расправы с машиной и людьми в ней. Способы могут быть разными: можно опустить скользун в таком месте, откуда только по воздуху и можно выбраться, а для этого у машины слишком мало возможностей; или проще – поднявшись повыше, убрать захваты и позволить скользуну грохнуться на скалы; пусть взрывается, если уж такова его судьба, но это никак не повредит агрону, он будет достаточно высоко. Сбросив, можно потом еще покружить над обломками, открывая огонь по всему, что будет шевелиться, а затем приземлиться и своими глазами убедиться в том, что задание выполнено полностью и качественно, о чем и доложить тем, кто это задание давал. Видимо, и самому судье пришли в голову такие мысли, и он сказал: