В других случаях результаты исследования заставляли нас пересмотреть свои взгляды на определенную проблему. Хороший пример – донорство органов. Эта тема была первой в нашем списке, потому что мы знали о статье, которую написали Эрик Джонсон и Даниэл Голдштейн о значимом эффекте использования опции по умолчанию в этой сфере. В большинстве стран действуют правила добровольного участия, согласно которым доноры должны дать согласие и выполнить определенные процедуры, например заполнить бланк, чтобы их имя добавили в регистр доноров. Тем не менее в некоторых европейских странах, например в Испании, действует правило доровольного выхода, которое называется «презумпция согласия». По умолчанию предполагается, что вы дали разрешение на использование своих органов, если только вы не заявите о том, что не хотите участвовать и внесете свое имя в список «не-доноров».

Результаты исследования Джонсона и Голдштейна показали, насколько эффективно может работать опция по умолчанию. В странах, где вы по умолчанию считаетесь донором, редко кто решает не участвовать в донорской программе, но в странах, где действует правило обязательного предварительного согласия, часто менее половины населения становятся донорами! На наш взгляд, рекомендация в этом случае проста: нужно перейти на правило «презумпции согласия». Но затем мы копнули поглубже. Выяснилось, что в большинстве стран с презумпцией согласия это правило не соблюдается со всей строгостью. Вместо этого медицинские работники спрашивают у родственников, возражают ли они против использования органов умершего для пересадки. Этот вопрос часто встает в самый неподходящий, психологически тяжелый момент, потому что многие доноры органов умирают внезапно в результате какого-нибудь несчастного случая. Что еще хуже, члены семьи в таких странах могут и не знать о желании своего родственника, потому что большинство людей никак не заявляют о своем отношении к донорству. Если кто-то и не заполнил необходимый бланк, чтобы заявить о своем нежелании участвовать в донорской программе, это еще ни о чем не говорит.

Мы пришли к выводу, что презумпция согласия на самом деле не является лучшим вариантом. Вместо этого нам больше пришелся по душе вариант, недавно принятый штатом Иллинойс и действующий также в других штатах США. Когда человек обновляет свои водительские права, его спрашивают, хочет ли он быть донором органов. Просто вопрос и немедленная фиксация полученного ответа очень упрощают процедуру получения согласия на участие в донорской программе.[91] В штатах Аляска и Монтана благодаря такому подходу уровень участия в донорской программе вырос до более чем 80 %. В литературе по донорству органов такой подход получил название «обязательный выбор», этот термин мы и используем в своей книге.

Как я позже понял, выбор терминологии оказался неудачным. Спустя некоторое время после публикации книги я написал колонку в «Нью-Йорк Таймс» о донорстве органов, призывая следовать примеру штата Иллинойс и правилу «обязательного выбора», как я продолжал его называть. Через несколько недель кто-то из редакторов «USA Today» позвонил мне, чтобы поговорить об этой мере, потому что эта газета хотела поддержать такую инициативу. Еще через пару дней раздался срочный звонок от автора редакционных статей. Оказалось, что она позвонила чиновнику из администрации штата, отвечавшему за реализацию этой меры – занимаемая им должность звучала как секретарь штата – и который решительно отрицал существование такой меры. Я не понимал, в чем дело. Недавно я сам обновлял свои водительские права, и меня спросили, хочу ли я быть донором органов. (Я ответил, что хочу.) Еще несколько звонков помогли разобраться. Секретарь штата Джесс Уайт был не согласен с термином «обязательный». Он сказал, что ни от кого не требовалось предпринимать каких-либо действий, и технически он был прав. Если на вопрос о донорстве человек отказывается отвечать или молчит, то это засчитывается Департаментом автомобильного транспорта как отрицательный ответ.

Джесс Уайт оказался умным политиком, и, как умный политик, он понимал, что избирателям не понравится слово «обязательный».[92] Выучив этот урок о важной роли номенклатуры, я с тех пор называю предпочтительный вариант этой меры «оперативным выбором», этот термин более точен и менее политизирован. Когда вы имеете дело с Людьми, важно подбирать правильные слова.

В июле 2008 года я провел несколько дней в Лондоне по пути в Ирландию, где должна была состояться свадьба Касса и Саманты Пауэр. Хотя книга «Подталкивание» уже несколько месяцев как вышла в США, только несколько копий попали в Лондон. Мне так и не удалось разгадать, каким образом наш издатель осуществлял доставку, но у меня есть сильное подозрение, что флот из парусников с высокими мачтами пришел с предложением самой низкой цены, выбив таким образом из соревнований университетскую команду гребцов.

Одним из тех предприимчивых людей, которым удалось завладеть экземпляром книги, был Ричард Ривз. Ричард – редкий человек: он профессиональный интеллектуал без постоянной работы, ни в качестве профессора, ни в качестве эксперта. На тот момент он готовился возглавить исследовательский центр под названием «Демос», куда и пригласил меня с лекцией по книге «Подталкивание».[93] Перед тем как Ричард и я встретились, он позвонил мне на мобильный. Он хотел знать, будет ли мне интересно встретиться с несколькими людьми из руководства Консервативной партии, т. е. Тори. Об организации такой встречи попросил его друг Рохан Силва, который тоже прочитал «Подталкивание» и был очень заинтригован.

Я был скептически настроен к этой встрече, не ожидая от нее ничего особенного. Насколько я могу сейчас вспомнить, ни разу в своей жизни я не вел себя как консерватор. Радикал, смутьян, провокатор, надоеда и всякие другие непригодные для печати слова в форме прилагательных употреблялись в мой адрес, но никогда среди них не было слова «консервативный».