Первое, что приходит в голову, — упредить удар Иванова, убив Иванова! Что было бы самым лучшим выходом из положения. Если бы можно было его найти. Чтобы убить.

Другой выход — отказаться от золота. И черт бы с ним! Но только как можно убедить Иванова, что отказ реален? Никак не убедить. И значит, этот вариант не подходит.

Тогда остается...

Тогда остается как можно быстрее изъять из банков золото, чтобы исключить причину преследования...

Вечером пресса сообщила, что известный в стране предприниматель, возмущенный произволом бандитствующих элементов, в центре города расстреливающих видных политиков, сделал решительный шаг, выделив премиальный фонд в размере полусотни тысяч долларов для людей, которые смогут помочь следствию в поиске преступника.

Второй шаг известного в стране предпринимателя пресса не освещала. Потому что он его не афишировал. Второй предпринятый им шаг касался ускоренной подготовки к извлечению из иностранных банков средств бывшей КПСС.

— И что нам теперь делать? — спросил майор Проскурин.

— Ты сам знаешь, что положено делать в таких случаях в нашем с тобой ведомстве.

— Рубить хвосты?

— Рубить! Иначе...

О том, как будет выглядеть это «иначе», майор догадывался. Подставившее их начальство затеет расследование деятельности допустившего серьезные упущения в работе отдела. В ходе расследования всплывут факты, которые можно толковать и так и эдак. В зависимости от пожеланий заказчика проверки. В их случае будут толковать как злостное нарушение законности, выразившееся в... И далее многостраничный список, где будут злоупотребление служебным положением, нецелевое использование средств, утрата материально-технического обеспечения в ходе проведения учений... И как самые убойные факты будут, если их удастся доказать, убийства. Хотя в каких странах их коллеги не убивают? Спецслужбы всегда нарушают закон. В том числе и статьи Уголовного кодекса, предусматривающие наказание за насилие над личностью. Такова их природа, и таково их назначение — действовать за рамками закона. И поэтому судить спецов за нарушение статей Уголовного кодекса то же самое, что пожарника за перерасход воды на пожаре. Если спеца вдруг судят гражданским судом, это почти наверняка означает, что его подставили. Как подставили теперь генерала Трофимова и майора Проскурина.

Уйти из-под персонально на них занесенного меча правосудия можно было, только подчистив хвосты.

— Кого будем... исключать из следствия?

— Непосредственных исполнителей. В первую очередь Иванова.

— Снова?

— Снова. Только на этот раз как можно быстрее. Потому что если его перехватят и распотрошат...

— Не приведи Господь! Он такого может порассказать!

— Это верно! Иванов в наших закулисных делах центральная фигура. И уже отработанная фигура. Живой он нам только во вред. А мертвый... Если он умрет, на него можно будет списать все. Анисимова в том числе. Тогда у нас появится шанс отделаться отставкой. Так как за действия свихнувшихся осведомителей мы не отвечаем.

— Все валим на него?

— Все валим. Даже то, чего не было. Подготовь хорошо аргументированную версию по поводу его центральной роли во всех этих событиях.

— Киллер-профессионал, выполнявший чьи-то заказы?

— Да, киллер-профессионал. Заказчики либо неизвестны, либо уголовники. Которые оплатили его работу по первым эпизодам. И которых он потом на улице Северной и в поселке Федоровка зачистил.

— За что?

— Например, за то, что они не расплатились с ним. Или за то, что решили его убрать как опасного для них свидетеля. Но он упредил их удар. Хотя позже, сегодня или завтра, тебе видней когда, дружки убитых достали его — В итоге главный виновник убьет главных заказчиков и свидетелей и погибнет от рук их сообщников, которых не найдут.

— Что делать с нашим человеком, который был с Ивановым на Северной?

— Наш человек на Северной следил за Ивановым и был застрелен им или застрелен кем-нибудь другим во время перестрелки с уголовниками.

— Наше участие в деле Иванова?

— Вербовка в качестве осведомителя. Получение ценных сведений, что подразумевает контакты, если таковые всплывут. Расшифровка его связей, в результате которой погиб наш человек. Затем использование связей для подхода к Дяде Сэму. О всех прочих его делах мы ничего не знали. А если докажут, что знали, то да, знали, но вынуждены были закрывать глаза из-за Дяди Сэма.

— А что с Анисимовым?

— С Анисимовым проще. Проведут экспертизу пули, извлеченной из черепа потерпевшего, и установят, что она выпущена из совсем другой винтовки.

— Они скажут, что мы подсунули другую винтовку.

— А трупы на крыше? Ведь он в присутствии свидетелей стрелял в нападавших из винтовки, из которой на их же глазах убил Анисимова. В трупах найдут, по крайней мере, три пули, которые будут выглядеть иначе, чем пуля, убившая Анисимова. Из чего следует, что он стрелял в нападавших, но не стрелял в Анисимова.

— Получается, мы в стороне?

— Абсолютно в стороне. Потому что все видели Иванова. Нас не видел никто! Распиши мою мысль по ролям и доведи до сведения личного состава. Чтобы, если что, все пели хоть не хором, но одинаково!

— Распишу и доведу.

— Тогда, получается, все. Единственное оставшееся слабое звено — сам Иванов.

— Когда?

— Чем раньше, тем лучше. И на этот раз...

* * *

— Ну что, Иван Иванович, едем на «дачу»?

— Зачем на «дачу»?

— Отдыхать и тренироваться. В тире.

— Вы же обещали... Вы говорили, что буквально через несколько дней. А сами...

— И теперь обещаю. Уже твердо.

— И тогда тоже твердо.

— Сейчас твердее.

— Ну ладно. Если не тренироваться. Зачем мне тренироваться, если все равно через несколько дней...

— Ну на одну-то тренировку вы согласитесь?

— На одну? На одну соглашусь.

— Тогда садимся в машину и едем. Сразу в тир.

— Сразу? А можно вначале пообедать?

— Можно. Но потом сразу тир! Потому что тира вам сегодня все равно не избежать. Так что лучше сразу. Отмучиться.

Как только машина въехала в ворота «дачи», майор вызвал капитана Дроздова.

— Подготовьте к занятиям тир, — распорядился он.

— Кто будет стрелять, вы или кто-то еще?

— Стрелять будет Иванов. Один. Как и в прошлый раз. Бойцы потащили в тир горячую воду и лентяйки.

— Ну что, Иван Иванович, вы готовы?