– Входите.

Вивиана, закусив губы, со страхом переступила порог и замерла. Она ожидала увидеть роскошный кабинет, но оказалась лишь в крохотной комнатке, едва пропускавшей солнечный свет через плотные, темные занавески. Джамиль, сгорбившись, сидел за низким столом, перебирая какие-то бумаги. Молодая женщина с любопытством заглянула в лицо господина. Безусловно, оно принадлежало молодому, сильному мужчине, но все портило печальное клеймо. Отложив папки, араб с интересом поднял глаза. Дочь графа неловко склонилась в реверансе, чувствуя, как щеки покрываются стыдливым румянцем. Молодой женщине казалось, что прошла вечность, пока она услышала долгожданные слова: – Садитесь, – леди Бломфилд неловко опустилась в кресло, не поднимая глаз. Англичанка будто боялась увидеть на лице Джамиля правду, рвущую сердце: – Имадуддин ибн Лутфулла, покиньте кабинет. Я хочу поговорить с леди наедине, – мусульманин замешкался, но уловив едва заметный кивок головы Вивианы, с поклоном откланялся. Девушка зажмурилась, услышав отдаляющиеся шаги араба. Она боялась, не хотела оставаться с этим человеком наедине, но выхода не было.

Молодая женщина вздрогнула и отстранилась, когда пальцы Джамиля коснулись ее напряженной руки: – Прошу, не надо, – хрипло прошептала Вивиана.

– Вы боитесь меня, словно демона. Мне трудно вериться, что сейчас в этом кресле сидит та отважная девушка, про которую мне рассказывал мсье Амбруаз де Куапель, – молодая женщина открыла рот в беззвучном крике. Дочь графа надеялась, что эти слова послышались ей, но, уловив загадочную улыбку араба, Вивиана убедилась в обратном. Девушка, не мигая, потухшим, лихорадочным взглядом смотрела на восточного господина:

– Откуда…вы знаете?…

– Ах, миледи, вы недооцениваете мои возможности. Ну, успокойтесь. Вы вся дрожите, – принц налил розовую жидкость в высокий стакан и заботливо вложил его в ледяную руку леди Бломфилд: – Это настойка из розы, очень успокаивает, – молодая женщина судорожно выпила содержимое, со звоном поставив посуду на стол: – Теперь давайте поговорим. Вивиана, вы можете не бояться меня. Амбруаз – мой давний друг, мы познакомились еще юношами, теперь через много лет вновь встретились. Пообщались, и де Куапель рассказал мне о цели своего визита в Египет. Он приехал, чтобы попросить у вас прощение и поговорить, – Вивиана с презрением вскинула подбородок:

– Мне не о чем говорить с человеком, посягавшим на мою женскую невинность и честь! Возможно, Амбруаз не рассказал вам о тех унижениях, доставленных мне! Никогда, слышите, никогда, этот человек не встретиться со мной! – девушка вскочила, направляясь к выходу, но Джамиль схватил ее за запястье, насильно посадив в кресло:

– Успокойтесь. Хватит кричать, – пальцы господина ибн Кахармана впились во влажную, холодную ладонь молодой женщины: – Вы не знаете всей правды. Маддалена вновь хотела избавиться от вас с помощью де Куапеля, но он, вырвавшись из ее страшной опеки, поехал к вам, дабы защитить. Несколько дней назад он прибыл в Дамьетту и повсюду ищет черноволосую красавицу, – молодой человек загадочно улыбнулся, высвободив руку Вивианы из своей крепкой хватки.

Несколько секунд леди Бломфилд, сгорбившись, просто сидела, опустив глаза на свои колени: – С чего это он стал так заботиться обо мне? Бросить все, поехать в Египет, проделать нелегкую дорогу – ради чего? Я хорошо знаю Амбруаза. Все, что он делает, является выгодой, – Джамиль прищелкнул пальцами, наклонившись через стол к Вивиане и прошептав ей на ухо:

– Вы правы, моя леди. Есть тайна, и раскроется она перед вами лишь тогда, когда вы поговорите с Куапелем. Когда вы будете готовы…

– Нет, я не желаю с ним встречаться. Пока не желаю. Это все, о чем вы хотели со мной поговорить?

– Нет, Вивиана, далеко не все. Мне необходимо обсудить с вами вашу же жизнь, – девушка вздрогнула. Вопрос, которого англичанка боялась и ждала, словно смерти, теперь восстал перед ней: – Вы прекрасно понимаете, что одинокая юная девушка с ребенком, украденным из трущоб, – лучшая мишень для разбойников и работорговцев. Ваша цель прибытия в Каир слишком опасна. Вступив на это тропу, будьте осторожны. Вам нужны деньги, я могу их вам дать, но, разумеется, не просто так. Из слова Имадуддина я понял, что вы ищите работу, я вам ее предоставлю. Становитесь служанкой в моем доме и каждый месяц получайте немаленькое жалование. Когда накопите достаточно, уезжайте. Но ребенок тоже будет помогать.

– Но Кендис еще совсем малышка. Она должна ходить в школу, но хотя бы заниматься дома, – леди Бломфилд умоляюще посмотрела на хмурого Джамиля, но он лишь резко покачал головой:

– Нет, ей не три года, девочка уже может работать. Либо соглашайтесь, либо уходите, – Вивиана закусила губы. Перед ней предстал теперь не заботливый, бескорыстный мужчина, а алчный, жестокий араб:

– Хорошо, я согласна.

– В ходе работы вы будете изучать арабский язык. Без него в Египте просто не проживешь. Этим займется сам ибн Лутфулла. Теперь идите к Узме, она скажет вам, что делать, – Вивиана медленно поднялась с кресла. Она хотела поклониться, но сердце, ущемленное жесткостью и равнодушием принца, гордо билось в недрогнувшей груди. Нахмурившись, девушка поспешно покинула комнату.

На вопросы Имадуддина молодая женщина отказалась отвечать. Отослав Кендис к служанке, леди Бломфилд заперлась у себя в комнате и дала волю слезам, что, подобно стрелам, разрывали душу.

Девушка, судорожно вытерев слезы, поднялась с кровати и посмотрела в окно, освещенное утренними лучами ясного, жаркого солнца. Вновь все повторялось, перемешивалось, возвращалось на свои круги. Вивиана внезапно тихо застонала, впившись ногтями в ладонь. Она станет прислуживать, как когда-то в детстве, терпеть лишения, унижения, боль. Молодая женщина обреченно подвела глаза. Графская чета подарила ей новую жизнь, жизнь настоящей аристократки. Там, среди высоких холмов, за крепкими, серыми стенами замка маленькая Дини превратилась в настоящую красавицу, гордую и богатую. Но леди Бломфилд сама покинула этот рай, бросив нещадный вызов суровой судьбе. Здесь, в этой стране, разделенной турками,[55]она просто гяурка, бедная девчонка, приехавшая с холодных просторов туманной и дождливой Англии.

Афифа с наслаждением пригубила прохладный, гранатовый сок, источающий тонкий и нежный аромат. Сейчас стоял обычный, жаркий день, когда девушки гарема изнывали от скуки и монотонности. Где-то раздавался плеск воды, быстрые шаги слуг, смех и разговоры наложниц. Султаным внезапно вздрогнула от настойчивого стука в дверь. Отставив бокал, она накинула на голову шелковое покрывало, закрыв одним концом нижнюю часть лица: – Входи!