Но видно, ангел-хранитель или какой-то другой, более земной персонаж посчитал: на первый раз достаточно. В коридоре послышался шум шагов.

– Верь после такого людям, – раздраженно произнес жестокий мучитель, быстро развязал руки и ноги Литвинову, спрятал веревки и, заскочив наверх, продолжил чтение книги. Зашедший сержант подозрительно спросил:

– Чем это у вас так пахнет?

– Максим Максимович поужинал, видно, чем-то плотным. Как пернул, боюсь, что обделался, вот – тазик с водой принес, подмыться, наверное, хочет.

– Идемте, гражданин Литвинов, я вас из шланга помою и кальсоны чистые дам.

Максим Максимович писал без остановки уже несколько часов подряд. Разболелась спина, слипались глаза.

– Можно мне где-нибудь прилечь хоть на полчаса? – спросил он сидящего перед ним капитана.

– Конечно. Сержант, отведите гражданина в камеру.

– Нет! Не нужно! Я буду дальше работать.

– Как хотите. Сержант, сварите нам кофе.

В эту февральскую ночь не спалось многим. Жена Литвинова, британская подданная Айви Лоу, развила бурную деятельность по информированию всех влиятельных знакомых своего мужа. А таковых хватало. Когда стало понятно, что на звонки американского и английского послов во все правительственные учреждения СССР никакой реакции не будет (их мягко отшивали дежурные, обещая с утра разобраться), настала пора звонить властям предержащим. И такой звонок последовал. Среди ночи пообщаться с руководством СССР захотел госсекретарь САСШ. Трубку взял Молотов. Главу наркомата часто корили, что он не знает дипломатических протоколов и прочих экивоков, но никому бы и в голову не пришло обвинить его в том, что после беседы с ним его собеседник не понял, чего хочет этот человек.

– Здравствуйте, господин госсекретарь! Очень рад вашему звонку. Накопилось много вопросов, которые, к сожалению, наши подчиненные решить без нас не могут. И эти вопросы существенно влияют на весь ход советско-американского сотрудничества. Во-первых, и это самое важное, вот уже на протяжении года затягивается вопрос с разрешением на строительство в СССР завода по производству тетраэтилсвинца. Для нас это особенно болезненно, поскольку нацистский режим Германии, открыто провозгласивший реваншистские цели, такое разрешение получил, и строительство уже завершено. Такое положение дел легко можно трактовать как желание определенных кругов руководства САСШ предоставить одностороннее преимущество нашему потенциальному противнику. Мы надеемся, что эта проблема уже положительно решена и нам об этом просто забыли сообщить. Во-вторых, нам известно, что практически все европейские страны, в том числе и Германия, получили право беспошлинно ввозить на территорию САСШ медицинские препараты, получившие соответствующую лицензию министерства здравоохранения вашей страны. Мы подали соответствующую заявку, чтобы и Советскому Союзу было предоставлено такое право, но пока не получили ответа. Просим сообщить нам, в какие сроки можно ожидать положительного решения по этому вопросу. В-третьих, постоянно задерживается оформление документов на экспорт в Советский Союз оборудования, заказанного и оплаченного нашим правительством, из-за чего мы несем существенные материальные потери. Мы надеемся, что вы поможете в кратчайшие сроки устранить эти препятствия на пути развития плодотворных отношений между нашими странами.

– Уважаемый премьер-министр, я вижу, эти вопросы действительно очень волнуют вас, раз вы не удивились моему столь позднему звонку…

– Насколько мне известно, сейчас в САСШ утро. В последние дни я несколько раз пытался поговорить, но, как сообщали ваши сотрудники, вы были в разъездах и они не могли с вами связаться. Вот я и обрадовался, что вы наконец-то нашли в своем плотном графике время для беседы со мной. Чему же было удивляться? Или я ошибаюсь и причина вашего звонка совсем иная?

После некоторой паузы, видимо связанной с переводом, госсекретарь продолжил разговор:

– …Поставленные вами вопросы, уважаемый премьер-министр, находятся на контроле, и мы прилагаем все усилия для их скорейшего решения, но…

– Не нужно прилагать никаких усилий, господин госсекретарь. Нет никаких юридических препятствий на пути этих решений. Нужна политическая воля руководства САСШ. Я надеюсь, что при нашем следующем разговоре мы с вами будем касаться уже других, более приятных тем, и отношения между нашими странами перейдут на более высокий уровень. Но это зависит от руководства САСШ. Если у вас нет ко мне вопросов, не смею больше занимать ваше время.

– Есть еще один вопрос, господин премьер-министр. Как нам стало известно, сегодня ночью был арестован министр иностранных дел СССР господин Литвинов. Руководство нашей страны очень обеспокоено. Мы ценим господина Литвинова и хорошо его знаем, у него очень много влиятельных друзей в нашей стране, они все обеспокоены и убеждены в его невиновности. Президент просил меня передать его личную просьбу внимательно разобраться в этом деле.

– Господин госсекретарь, нам, безусловно, приятно, что руководство САСШ так обеспокоено судьбой одного из граждан нашей страны. К сожалению, ничего утешительного в данный момент вам сообщить не могу. Литвинову предъявлены серьезные обвинения в попытке организации заказного убийства. Следы ведут в деловые круги вашей страны, господин госсекретарь. Если обвинения подтвердятся, гражданина Литвинова ожидает расстрел… – Сделав небольшую паузу, Молотов продолжил: – Существует маленькая вероятность, что его использовали втемную и он по просьбе одного из своих американских друзей познакомил того с будущим исполнителем, не зная сути дела. В этом случае ситуация меняется. Это, безусловно, снимет с него вину. Следствие будет работать над этими вопросами. Пока это все, что я могу вам сказать.

– Мы верим в невиновность господина Литвинова и надеемся, что следствие придет к такому же мнению.

– Будем ждать. Еще раз хочу обратить ваше внимание, господин госсекретарь, на решение затронутых мной вопросов. Они существенно затрудняют работу во всех областях, представляющих взаимный интерес.

На следующий день гражданин Литвинов был предъявлен целым и здоровым послам Великобритании и САСШ и помещен под домашний арест до окончания следствия. Все три вопроса, упомянутых Молотовым в беседе с госсекретарем, решились в течение двух недель. С товарища Литвинова были сняты все обвинения, и он вернулся на работу. Обвинявший его гражданин Заковский умер в камере от разрыва сердца. Сокамерник рассказал, что Заковский как раз умывался, когда ему стало плохо. Перед смертью он произнес: «Какие прекрасные у нее глаза…» – видимо, умирающий уже начинал бредить.

Молотов, замещавший наркома иностранных дел эти две недели, пока велось следствие, продолжил и дальше активно вмешиваться в работу наркомата. В конце концов, он был начальником Максима Максимовича и имел на это право. После случившегося к Литвинову боялись заходить в кабинет даже его сотрудники, и он просто исполнял роль свадебного генерала. Под плотной опекой ИНО, которую уже никто особо не скрывал, его возможности организовать покушение равнялись нулю.