иначе говоря, представленный нами механизм возникновения как нового подручного средства (сущего), так и принципиально новой сущностной функции – может быть осуществлен только в процессе возникновения объективной идеи и раскрытия ее в Истину (мысль). Можно сказать, что в этом заключен закон образования и обновления всего сущего, так как в процессе раскрытия идеи в Истину мы обнаруживаем

– и тот уникальный комплекс сущих, из которых она (Истина) состоит;

– и те оригинальные взаимосвязи, которые соединили совершенно разнородные объекты-сущие в единое целое;

– и то новое сущностное свойство (то есть сущность), которым наделено одно из сущих, названное нами подручным средством;

– и ту принципиально новую сущностную функцию, которую призвано выполнять подручное средство;

– и то, какое качество-свойство одного из сущих инициирует проявление свойства другого сущего и какого именно.

И этот механизм возникновения новизны, скорее всего, обладает абсолютной универсальностью, так как не имеет значения

– ни то, к какой сфере знания относятся идеи: технической, научной, нравственной, философской, художественно-эстетической и т. д.;

– ни то, в какой области возникают и осуществляются эти идеи: наше ли это общество, живая природа или это уровень клетки;

– ни то, какие сущие являются составляющими элементами идеи: материальны они или идеальны.

(Что касается последнего, то это большой вопрос, может ли сущее быть идеальным, и что именно означает сама по себе идеальность объекта в контексте какой-либо идеи: являются ли, положим, бессознательные акты нашей психики идеальными объектами в идее психоанализа, и может ли быть уровень материального или духовного развития общества идеальным объектом-сущим идеи бытия. В чем критерий разделения материальных и идеальных объектов? В наличии качеств и свойств или в чем-либо другом. А что такое тогда свойство само по себе?).

И, конечно же, Природа – то ли на уровне живых организмов, то ли на уровне клетки – творит свою новизну, не сообразуясь с какими-либо идеями: она создает взаимосвязи определенного числа объектов, сущность которых (взаимосвязей) мы обнаруживаем и интерпретируем в виде идей. В нашей же – человеческой – компетенции находится создание новизны всего лишь в двух областях: области технического изобретательства и эстетического творчества. В остальных же областях мы лишь открыватели и использователи той новизны, которую обнаружили в природе и которую можем представить то ли в виде идеи, то ли в виде закона, принципа, парадигмы и т. д. Так, положим, идея гомеостаза внутренней среды живого организма, осуществленная в природе самой природой, для нас всего лишь предмет открытия и пользования ею в той мере, в какой мы ее можем применять, например, при лечении в медицине.

Итак, возвращаясь к той роли, которую играют свойства и взаимосвязи объектов в образовании нового подручного средства (сущего) и возникновении новой сущностной функции, можно сказать, что участие любого сущего в какой-либо идее непременным образом приумножает количество свойств и количество функций этого сущего. И чем в большем числе идей оно будет участником, тем более «богатым» (то есть более многогранным) оно будет своими свойствами. А чем более объект многогранен, тем более расширяется диапазон тех потенциально возможных идей, в которые он может быть привлечен в качестве участника, то есть в качестве готового для комплектации идеи исходного сущего. Так что идеи и свойства сущих взаимообогащают и взаимоинициируют возникновение друг друга. Не в этом ли онтологическая роль взаимосвязей объектов и их свойств – этих сущностей, «склеивающих» объекты в идеи как совершенно новые мысленные конструкции.

В следующем пункте (п. 6) мы еще раз вернемся к разговору о «бытии» сущего, когда речь у нас будет идти,

– во-первых, об исходном материале для образования подручного средства,

– а во-вторых, об исходном комплексе сущих для образования самой идеи, в которой данное подручное средство является одним из ее элементов-сущих.

А сейчас, прежде чем перейти к рассмотрению бытия самого по себе, нам необходимо еще раз обратить внимание на следующее. Употребление нами – и ранее по тексту, и в дальнейшем – выражения «бытие» сущего – всего лишь «фигура речи». Бытие может быть приложено только к единственному сущему – к человеку. И единственно в чем оно (бытие) может быть заключено, так это в приумножении новизны, а именно, в творчестве. Не потому ли мы, по Хайдеггеру, «выпали … из бытия» (см. там же, стр. 119), что ищем его в сущем, сущестующем помимо нас, а не в нас самих. И не в этом ли одна из причин извечной путаницы в метафизических понятиях. Что уж, казалось бы, могло быть более ясным, чем,

– во-первых, наличие (существование) сущего в различных его проявлениях,

– а во-вторых, существование той «силы», которая зарождает, обновляет, преобразует и т. д. то или иное существующее сущее или, скорее всего, комплекс сущих.

Не само же оно по себе производит подобные операции над собой. (Эверест как сущее простоял миллионы лет и простоит еще столько же, пока его не сравняют с землей вода, ветер, землетрясения и т. д. Но бытие никоим образом его не коснется, поскольку он объект существующий. См. P. S. 2). Есть же какая-то «сила» к этому причастная, то есть «сила», которая преобразует наш мир, помимо той силы, к которой человек никоим образом не причастен. К бытию причастны только мы, одновременно создающие интеллектуально-материальную новизну и испытывающие тут же возникающие последствия ее возникновения в форме нашего бытия. И величие древних греков в том, что они своим проницательным взором – недаром в их мифологии фигурировал Линкей – увидели эту «силу» и назвали ее бытием. Последующим векам оставалось «всего лишь» понять механизм воздействия этой «силы», то есть открыть методологию проведения подобных преобразований.

И – о, чудо! – к нашей вящей радости эта задача оказалась в сильной степени упрощенной тем, что эта методология оказалась одинаково применимой ко всем сущим и ко всем явлениям, будь они физического или духовного плана. А не так чтобы к бытию (то есть обновлению) одних сущих была применима одна методология, к бытию других – другая и т. д. Все оказалось гораздо проще.

Мир более един и более универсален. И универсален не только сам по себе, то есть в силу законов в нем действующих, но и универсален именно через универсальность нашего продуктивного мышления в виде способности генерировать по одной и той же методологии иррациональные идеи, приумножающие интеллектуальную, а через нее и материальную новизну. Вряд ли мы были бы способны создать что-либо новое без этой способности, поскольку только рождение объективных идей в силах преобразовать как мир вокруг нас, так и нас самих, проникающих своим умственным взором в него и тем самым