Причиной этой последней размолвки была я, поэтому восприняла слова хозяина как упрек и понурилась.

— Теперь Крипе пишет, что готов уступить на определенных условиях. Что за условия — могу только догадываться, и догадки эти не радуют. Помимо всего, Крипе требует, чтобы приехали вы, Камилла. Передал отдельное приглашение. Но вы можете отказаться. Настаивать не буду.

— Хорошо, поеду, — пожала я плечами, и все же добавила робко:

— Мне не страшно встретиться с Крипсом, если вы будете рядом.

— Не стоит мне так доверять, Камилла. Я не могу все предусмотреть; уже не раз в этом убеждался, когда дело касалось вас. Впрочем, вряд ли вам что-то угрожает на приеме, кроме назойливого внимания Крипса. Но с этим мы справимся.

Чем ближе подходил день приема, тем больше я нервничала, но вовсе не из-за Крипса. Происшествие в ритуальном зале в Адитуме виделось далеким, как сквозь туман. Господин Дрейкорн считал, что мне ничего не грозит, и я ему верила.

Беспокоило другое — прием посетят самые известные и богатые люди Аэдиса — политики, теурги, аристократы и даже император! Страшно оказаться в таком высоком обществе. И все же я предвкушала это событие — любая девушка была бы взволнована.

Хотелось разузнать больше о том, что предстояло увидеть и тех, с кем предстояло встретится, но расспросить господина Дрейкорна толком не удалось — он был необычайно занят и появлялся в «Доме-у-Древа» лишь на короткое время. С утра пропадал в доках, затем возвращался и принимал посетителей — их поток в эти дни удвоился. На богатых самоходных экипажах прибывали теурги и сенаторы, запирались с ним в кабинете и что-то обсуждали. Сквозь стены долетали отголоски бурных споров. Из кабинета визитеры выходили злые, с красными лицами, или же задумчивые и озабоченные.

Вечером хозяин уезжал в Адитум — на бесконечных заседаниях Совет Одиннадцати и сенат обсуждали принятие Третьего пакта, о котором так много писали газеты в последнее время. И хотя гран-мегист Дрейкорн не входил в Совет Одиннадцати, многие высокопоставленные теурги желали узнать его мнение по разным вопросам. Это казалось странным, но я вспомнила, что Джаспер считался одним из самых одаренных теургов, и, вероятно, понимал мотивы и природу демонов куда лучше остальных.

Вот только какой ценой приобрел он эти знания?

Разговоров со мной о предполагаемом возвращении магического древа к жизни он больше не заводил.

Однажды, когда я сидела в кабинете, Джаспер появился в башне в сопровождении двух пожилых теургов. Первый, надменный и близорукий, не обратил на меня внимания, но второй — изможденный, с белыми, похожими на пух волосами — цепко оглядел, покачал головой, а затем вопросительно посмотрел на господина Дрейкорна; тот на взгляд не ответил.

Обмениваясь непонятными репликами, теурги прошли к стене, из которой выступал ствол Ирминсула, одновременно достали увеличительные стекла в тяжелых медных оправах и принялись с опаской изучать черные ветви, стараясь не касаться их. Я с недоумением наблюдала, пока хозяин не попросил перейти в библиотеку.

Помог собрать нужные бумаги и проводил вниз. Когда покинули кабинет, поинтересовалась:

— Вы рассказали им о дереве? Кто эти господа?

— Старые друзья, которым могу доверять. Рано или поздно правда откроется. Ирминсул всегда интересовал магов. Кто-то считает, что магическое дерево можно использовать, но были и те, кто требовал уничтожить его вместе с особняком. Последнего бы не хотелось. Один из наших гостей — мой учитель, теург-стратег Карадос, член Совета Одиннадцати. Его слово имеет немалый вес. Очень рассчитываю на его помощь.

Я села за стол, Джаспер встал напротив, заложил руки в карманы и задумался.

Он выглядел изможденным: резче выделялись скулы, возле губ залегли глубокие складки.

— Вы готовы завтра пойти на прием, Камилла? — спросил он наконец, — Может, вам что-нибудь нужно? Платье, туфли — что еще требуется девушкам? Вы оказываете мне огромную услугу, хочется что-то предложить вам. Давайте отправлюсь с вами в город, и мы купим все, что пожелаете? Впрочем, знаю — откажетесь наотрез. Тогда просите что-нибудь другое. Что угодно — с удовольствием сделаю это для вас.

Я вздохнула. Того, чего хотелось больше всего, дать он мне не мог.

— Есть одна просьба, — серьезно произнесла я, — Хочу, чтобы вы подумали о себе. Вы почти не спите эти дни и ничего не едите. Пикерн сказал, вчера вернулись из Адитума заполночь, а утром встали ни свет ни заря и отправились в доки. Вы осунулись и похудели. Берите пример с Кассиуса: тот не упустит случая выбраться куда-нибудь. Провел вечер в театре, а утром уехал кататься со знакомой дамой, — наябедничала я, не удержавшись; накануне пришлось вместо управляющего разбираться с жалобой складского счетовода, обнаружившего ошибки в важных бумагах.

— Вы так редко улыбаетесь! Вам нужно развлечься. Почему бы не отправиться вместе с Кассиусом куда-нибудь в клуб или на скачки? — вошла я в раж, — Или просто останьтесь дома и не принимайте никого. Сенаторы и теурги рвут вас на части — ничего, проживут день без гран-мегиста Дрейкорна.

Джаспер засмеялся, затем подошел и положил руку на мое плечо.

— Если кто и заставляет меня улыбаться, так это вы, Камилла, — произнес он и посмотрел на меня так, словно увидел впервые, — Вы правы: все что-то хотят от меня. Решений, помощи, поддержки., денег, наконец. А вы хотите совсем другого — чтобы я не пропускал обед, много отдыхал и больше улыбался. Такая забота трогает.

— Я ваша личная помощница. Могу побыть и вашей няней, — отшутилась я неловко. Остро хотелось прильнуть к его руке щекой. Но он сам подарил это прикосновение — снял руку с плеча, легко провел по моей щеке и вздохнул. Я на миг закрыла глаза.

— Кассиусу не приходится нести тот груз, от которого я пока не в состоянии избавиться. Может потом… вы составите мне компанию. Отправимся на прогулку в императорский парк. Или выберемся в оперу. Но сейчас я должен думать о другом. Дело предстоит сложное.

В день, на который был назначен прием, я поднялась рано; долго сидела на кровати, закутавшись в одеяло, пыталась справится с волнением и понять, чем оно было вызвано — смутной тревогой или радостным ожиданием. За последний месяц я научилась доверять мрачным предчувствиям, доверять же предчувствиям светлым повода пока не было.

Когда настало время собираться, я отыскала Эрину и уговорила ее помочь с прической. Горничная знала толк в моде, и ее ловким рукам можно было доверять — когда дело не касалось чистки ковров или протирания пыли. Поупрямившись для вида, Эрина смилостивилась.

Эрина сердито дергала мои волосы черепаховым гребнем, отпускала недовольные реплики, но когда я увидела себя в зеркале, простила ей все. Она хитро заколола волосы на затылке и выпустила несколько локонов на висках и шее. На первый взгляд просто, но как изменилось лицо!

Сообразительная продавщица из магазина Аристория знала свое дело — подобрала мне платье скромное, но элегантное: облегающий корсаж, узкие рукава, прямая юбка с небольшой драпировкой сзади. Темно-синий шелк нежный, гладкий — так и хочется провести рукой. При каждом шаге подклад шуршал, как осенние листья.