Я не могла произнести ни слова. Хозяин выглядел таким сердитым, что сердце упало. Показалось: расскажи я все, что случилось в подвале, мне сильно не поздоровится. Задай он вопрос иначе, в другой момент, не стала бы ничего скрывать, но теперь мной овладело ослиное упрямство.

— Я ни в чем не виновата, господин Дрейкорн.

Если я чему и научилась за дни работы в «Доме-у-Древа», так это врать. Впрочем, не очень успешно, потому что хозяин не поверил. Заметив мое смущение и испуг, он заговорил мягче, хотя спокойствие далось ему нелегко.

— Верю, что не виноваты. Но также знаю, что вы ужасно любопытны. Вы необычная девушка, и ваш дар — или чем там вы наделены — мог сыграть свою роль. Быть может, однажды вы не совладали с любопытством и решили потрогать кору Ирминсула? Или это произошло случайно? Вы могли пострадать. Я должен знать правду. Вы касались дерева в моем кабинете?

Противиться его настойчивости было невозможно, но и уступать я не собиралась; мне было стыдно и тревожно.

— Да, господин Дрейкорн, — пробормотала я, решившись открыть часть правды, — однажды, в кабинете, я коснулась коры дерева.

Он стиснул зубы, тяжело вздохнул, затем продолжил терпеливо:

— Что вы при этом почувствовали?

— Ровным счетом ничего, — пожала я плечами. В конце концов, тогда действительно не случилось ничего страшного.

— Давно это произошло?

— Месяц назад.

— И это все? Уверены, что не хотите ничего больше рассказать?

Таким тоном он мог бы обращаться к неразумному ребенку, каким я себя и ощущала в этот момент, отчего заупрямилась еще больше.

Я помотала головой и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

— Ну хорошо, — господин Дрейкорн несколько успокоился, — возможно, дело не в вас. За прошедшие годы маги испытали много способов: проводили ритуалы, проливали свою кровь и кровь жертв, но результата не получили. Быть может, просто пришло время. Или есть иные, неведомые пока причины. Идите к себе, Камилла. И прошу — держите язык за зубами; правда всплывет наружу нескоро, не раньше весны. Пока же Совет Одиннадцати не должен узнать о возвращении древа к жизни.

Он замолчал, но тут же добавил со значением:

— Завтра мы еще поговорим о том, что случилось.

Покидая кабинет, я была расстроена, обескуражена и крайне недовольна собой за то, что оказалась не в силах говорить честно. Дав зарок открыть правду при первом удобном случае, я побрела наверх. Меня тяготили и другие печальные мысли, утешения для которых уже не находилось. В тот момент тайна дерева Ирминсул занимала меня меньше всего.

Я предвидела беспокойную ночь и не ошиблась: сон не приходил долго. Я смотрела в потолок, думала, о чем не следовало, и до боли кусала губы.

Утром проспала завтрак и опоздала в библиотеку. Стоило поспешить, но я медлила. Хмурясь отражению, пригладила волосы и скрутила в тугой пучок. Затем убрала купленную накануне одежду в шкаф и надела старое серое платье — назло самой себе и всему миру.

От недосыпания, голода и сердечных переживаний голова стала легкой и глупой. «Возьми себя в руки, тупица!» — бормотала я под нос, когда брела длинными коридорами. Эхо передавало мои слова прячущимся в нишах изваяниям. На каменных уродливых лицах читался упрек.

Словно сочувствуя, механическое сердце дома стучало в унисон с моим собственным.

На втором этаже увидела, как дворецкий проводил к выходу высокую даму в ярко-красном манто — баронесса Мередит приходила с утренним визитом. Я замерла и проводила гостью печальным взглядом. Куда мне было с ней тягаться! Однако глупые надежды продолжали твердить всякую чепуху.

Дверь в кабинет оказалась отворена; помедлив на пороге, я вошла.

Сегодня кабинет как никогда напоминал убежище лесного колдуна. В кабинете еще витал призрак духов недавней гостьи, но их перебивал аромат весеннего леса.

За ночь он стал еще выразительнее. Черная кора Ирминсула блестела, будто напитанная росой. Утренний свет лился через оранжевые и изумрудные стекла витражей. По паркету, каменным стенам, письменному столу и шкафам рассыпались блики, похожие на те, что падают сквозь молодую листву.

Джаспер сидел в кресле, хмурился, барабанил пальцами по поверхности стола и вчитывался в бумаги. На его лицо и руки падал золотистый свет, окрашивая смуглую кожу в цвет осеннего меда.

Прежде чем поздороваться, я позволила себе несколько секунд молча любоваться его лицом. Джаспер глянул на меня сердито — опоздала! — и покачал головой, когда рассмотрел, как я выглядела этим утром.

«Что за блажь? Зачем вы опять вырядились в это рубище?» — отчетливо говорил его взгляд. Я устыдилась и потупилась.

В кабинете хозяин был не один — за малым письменным столом вольготно расположился Кассиус. Подперев голову рукой, управляющий рассеянно изучал изумрудных ящериц на витраже. Затем вздохнул:

— Завидую тебе, Джаспер. Баронесса — само воплощение женственности! И какая красавица!

Я напряглась.

В этот момент хозяин вертел в руках прямоугольный листок, похожий на открытку. На слова управляющего отозвался рассеянно:

— Считаешь ее женственной? Брось. В одном мизинце Камиллы женственности больше, чем во всей баронессе.

Я замерла, не дойдя до стола. Ушам своим не верю — он сказал это обо мне?!

Кассиус неловко кашлянул, усмехнулся и признал галантно:

— Разумеется, Камилла тоже красотка. Редкая девушка сможет носить столь… экстравагантный наряд так изящно.

— Ты странно понимаешь женственность, Кассиус, — гнул свое хозяин, — высокомерие, кокетливые капризы и желание настоять на своем вкупе с эффектным лицом и фигурой — еще не женственность. Всего перечисленного у Леноры хоть отбавляй, но этого недостаточно.

— Странно, что вы так нелестно говорите о своей… близкой подруге, — не удержалась я, и тут же пожалела о сказанном.

— Близкой подруге? — господин Дрейкорн посмотрел на меня искоса и нахмурился, — А, это вы про Ленору. Она принесла приглашения от Кордо Крипса. На днях в его имении «Гептагон» состоится торжественный прием и бал-маскарад. Баронесса будет играть роль хозяйки — свою сестрицу Крипе по понятным причинам на пушечный выстрел не подпустит. Крипе хочет с помпой отпраздновать завершение работ над новой моделью некроструктов. Явятся газетные репортеры и покровители Крипса — канцлер и император. Будут произносить речи, поздравлять друг друга с новым достижением прогресса. Мероприятие планируется пышное. Нам тоже придется поехать.

«С вами, Джаспер, я поеду хоть на край света, хоть в логово Крипса» — чуть не сорвалось с губ.

— У меня свой интерес, — продолжил хозяин, — у Крипса есть несколько книг из библиотеки Филиона Кастора, за которой мы охотимся. Я давно веду с Крипсом переговоры о продаже. Не хватает пяти листов, чтобы восстановить полный дневник инквизитора. Скорее всего, они спрятаны в этих последних книгах. Крипе знает, что они мне очень нужны. Возможно, подозревает, зачем. Пока нам не удавалось прийти к соглашению… последняя размолвка все испортила.