- Хватит, Анна, - обрывает меня мужчина, сжимая руки в кулаки до побелевших костяшек. – Мы оба знаем, что все изменилось с ее появлением, мы оба знаем, что он стал вести себя странно, что…

- Может, это любовь? – коротко усмехаюсь я, в голосе яд сарказма, сад больше не успокаивает, вина почти не осталось, стало вдруг холодно.

- Это все что угодно, только не любовь. До появления Шайнилы он…

- …меня просто не замечал, - снова фыркаю. – С ее появлением начал презирать.

- Ты не права, Алистер…

Я не выдерживаю, злюсь, хватаю Дакара за локоть и разворачиваю, заставляю смотреть в зал, на Алистера и его невесту.

- Посмотри на него, - шиплю, - на них! Посмотри на то, как он держит ее руку, как смотрит, послушай, что и как говорит ей, как смотрят на Шайнилу придворные. Посмотри внимательно, Дакар. На улыбку, движения. Алистер счастлив, они счастливы, он рвется к эльфийке с собраний и совещаний, смеется так часто, как не смеялся никогда. А я… я просто уйду. Потому что не могу больше. Мне больно! Я труслива, и я устала. Хватит! – я швыряю бокал в стену и снова отворачиваюсь к саду. Дышу так часто и тяжело, как будто только что оббежала весь дворец, руки сжаты в кулаки. На губах все еще соленый вкус странного вина.

И большие ладони ректора опускаются мне на плечи.

- Ты не сбежишь от себя, просто уехав из Инивура. Ты будешь помнить… - говорит теневой тихо и словно извиняясь, потому что думает, что его слова причиняют боль.

- Нет, не буду, - выдыхаю я, вдруг расслабляясь. Кажется, что вино наконец-то начало действовать. – Я научусь забывать.

Дакар молчит, его руки все еще на моих плечах, он очень хочет попросить прощения, но мне не нужны его извинения. Я понимаю, понимаю, пожалуй, даже больше, чем сам теневой. Дакар волнуется за Алистера, ему не нравится Шайнила, полагаю, он переживает за меня, и собственное бессилие его бесит. Ректор ощущает себя бессильным, наверное, впервые в жизни.

- Куда ты пойдешь? – тихо спрашивает он, нарушая тишину через какое-то время.

- Назад. Я вернусь назад и научусь забывать. Не переживай за меня, - сжимаю я крепкую руку мужчины на собственном плече. – Теперь все будет хорошо.

- Ты уйдешь сегодня?

- Да, - киваю отстранено. И снова сжимаю его пальцы, я благодарна теневому за поддержку и за все попытки. Действительно благодарна, но пора заканчивать, надо остановиться.

- Мы еще увидимся?

- Вряд ли, - качаю головой и расправляю плечи, поворачиваю голову к Дакару, снова улыбаясь, вдыхая полной грудью. - Отведи меня к нему, займи невесту. Я хочу последний танец.

В ответ только вздох. Грустный.

И все-таки теневой поворачивается на каблуках, опять подставляет мне локоть, встряхивает головой.

- Я был рад, - говорит мужчина, выводя меня снова в зал. Фраза кажется незаконченной, но я слышу в ней все, что он хотел сказать. Вспоминаю годы учебы, его ворчания, моих попыток его обмануть. Весело было…

- Я тоже, - киваю без раздумий.

Теневой идет уверенно, прокладывая путь через толпу, быстро, но не торопясь. И, пока мы приближаемся к Алистеру и Шайниле, в памяти мелькает все, что было между нами, все, что происходило: поиски его невесты, пыльные архивы, череда лиц и дел, разговоры в ночной темноте и тишине, слишком яркие сны. Кто бы мог подумать, что его невеста принесет мне столько боли?

Нет. Хватит. Прекрати об этом думать.

Я прогоняю из головы все мысли, осознанно смотрю перед собой. Мы почти рядом.

- Шайнила, - останавливается теневой возле пары, - позвольте пригласить вас на танец? – Дакар протягивает девушке руку и поворачивает голову к Алистеру. – Ты же не возражаешь?

Алистер смотрит с нескрываемым подозрением, недоверием, позволяет паузе слишком затянуться. И ректор смотрит в его глаза, не меняет позы, ждет. Ждет, наверное, с таким же напряжением, как и я.

- Нет, не возражаю, - выдавливает наконец-то лорд-наместник. И мне приходится скрыть вздох облегчения. – Прошу, - он выпускает ладонь эльфийки из своих пальцев и делает шаг назад. Девушка ему что-то отвечает, бросает на меня нечитаемый взгляд. Я ее почти не слышу, не вникаю в смысл слов. И просто снова жду несколько вдохов, жду, пока ректор и эльфийка отойдут.

- Потанцуете со мной, мой лорд? – спрашиваю, приседая перед теневым в поклоне, когда Дакар и девушка теряются среди танцующих. Почему-то сердце начинает стучать в горле, почему-то перехватывает дыхание. Неожиданно, потому что мне казалось, что подобные вспышки я пережила, научилась с ними справляться. Оказывается, нет.

Алистер смотрит на меня строго и хмуро, чуть сжав губы, а потом все же протягивает руку, прижимает к себе. Я вдыхаю запах у его шеи, прикрываю глаза, когда теневой начинает двигаться. Даже такое обычное прикосновение заставляет мысли путаться.

- Пришла меня поздравить? – роняет Стэр небрежно, продолжая вести меня в танце. А в голосе напряжение, впрочем, как и в движениях. Он не отводит от меня взгляда, что-то выискивая в лице, старается понять. Смешно…

- Нет, - не считаю нужным ничего скрывать или врать. – Я пришла сюда сегодня не ради вас, мой лорд, я пришла сюда ради себя.

- Анна… - рука на моей спине напрягается, Алистер неосознанно прижимает крепче.

- Да?

- Ты выглядишь сегодня… - наместник обрывает себя на полуслове, просто качает головой в итоге. – Я не узнаю тебя…

- Бывает, - улыбаюсь. – Вы вообще склонны к забывчивости, мой лорд.

- Прекрати мне выкать! - рычит почему-то мужчина раздраженно. Я только брови вскидываю. Мне жарко, горит кожа, вино все-таки ударило в голову, и я наслаждаюсь каждым движением, прикосновением, танцем. Ощущением его рук, его близостью.

- Вы сами хотели, чтобы я обращалась к вам так.

Лорд только стискивает челюсти, смотрит с прищуром, никак не может понять, что происходит, пожалуй, действительно не узнает меня сегодня. Интересно, что будет, если я сейчас сниму личину?

Мысль веселит, и я улыбаюсь еще шире, конечно, пробовать не собираюсь.

- Анна… - снова произносит он чужое имя, такое же фальшивое, как и лицо, которое он сейчас так внимательно разглядывает.

- Да?

- Я… Что ты делаешь? Зачем ты пришла?

И я делаю то, чего никогда раньше себе не позволяла, то, что не думала, что могу себе позволить.

Собственные смелость, наглость и ощущение свободы кружат голову почище вина.