Лодку я припрятал и двинулся вдоль берега в сторону, противоположную поселку. Следуя логике, в конце концов я неминуемо должен был очутиться в песчаной бухточке на дальнем конце острова, где у меня было назначено свидание с вертолетом. По той же логике выходило, что если лес подступал вплотную к берегу, а каменистый берег изобиловал крутыми уступами, которых в полной темноте заметить трудно, я должен был падать в море довольно регулярно. После того, как выбрался из ледяной воды в третий раз, я плюнул на все и углубился в лес. Дело было не в том, что не хотелось промокнуть: так как я не видел смысла в водолазном костюме при прогулке по лесу и сидении в вертолете, то оставил его на «Файеркресте» и уже промок до нитки. Дело было и не в том, что я боялся намочить специальные сигнальные ракеты, предназначенные для связи с пилотом вертолета, они были надежно завернуты в водонепроницаемую ткань. Основной причиной моего ночного блуждания по лесу было то, что если бы я продолжал путешествие по берегу, то рисковал прийти на место встречи к полудню.

Моими единственными ориентирами были косой дождь и рельеф местности. Бухта, к которой я направлялся, находилась на востоке, ветер, почти ураганной силы, задувал с запада, поэтому, пока ледяной дождь лил за воротник, я шел в нужном направлении.

Вдобавок к этому вдоль всего острова Торбей, с запада на восток, тянулся покрытый лесом невысокий хребет. Таким образом, если я начинал спускаться или подниматься, то это значило, что отклоняюсь от курса. Тем не менее порывы ветра непредсказуемо меняли свое направление там, где лес редел или, наоборот, становился гуще. Линия хребта извивалась и неожиданно рвалась. В результате того и другого я потерял уйму времени. За полчаса до рассвета, по моим часам, потому что темень и не думала рассеиваться, я начал сомневаться, успею ли добраться вовремя.

И удастся ли это вертолету? В том, что он сможет приземлиться, у меня не было сомнений — восточный берег был надежно защищен от ветра. Но сумеет ли он вообще туда долететь, совсем другой вопрос. Я смутно представлял себе, что существует какая-то предельная сила ветра для вертолетов, но какая — не имел понятия. А если вертолет не появится, то меня ожидает трудный обратный путь через лес к тому месту, где спрятана лодка, а затем еще более долгое, холодное и голодное ожидание темноты, когда смогу отправиться незаметно обратно на «Файеркрест». Даже сейчас в моем распоряжении оставалось всего двадцать четыре часа. К ночи останется всего двенадцать. Я побежал.

Через пятнадцать минут и, только Богу известно, через сколько шишек, набитых о твердые как сталь стволы сосен, я его услышал. Сначала далекий и слабый, затем все более громкий, неумолимо приближающийся характерный шум вертолетного двигателя. Он летел рано, чертовски рано. Приземлится, увидит, что его никто не ждет, и улетит обратно на базу. Можно понять, в каком отчаянном состоянии я находился, раз у меня и мысли не возникло, как ему приземлиться на таком маленьком пятачке земли. Тем более, как он сможет обнаружить укромную песчаную бухточку в условиях видимости, близких к нулевым. На минуту я даже подумал, а не выпустить ли мне сигнальную ракету, чтобы дать понять пилоту, что я на подходе, но вовремя одумался. Согласно договоренности, сигнальная ракета должна была обозначить место посадки, и только. Если бы я зажег ее здесь, то пилот мог направить вертолет к этому месту, зацепить за вершины деревьев, и тогда конец всему.

Я побежал еще быстрее. Уже много лет мне не приходилось пробегать больше двухсот ярдов, и мои легкие раздувались и сипели, словно дырявые кузнечные мехи. Но я продолжал бежать изо всех сил. Врезался в деревья, спотыкался о корни и падал в ямы, по лицу хлестали низко растущие ветки, но хуже всего были столкновения с этими чертовыми стволами. Я вытянул руки вперед, но это не помогло. Подобрал обломанную ветку и держал ее перед собой, но в какую бы сторону ее ни направлял, деревья, как-будто специально, выныривали с другой стороны. Я пересчитал лбом все деревья на острове Торбей, чувствовал себя, как шар для боулинга после напряженного игрового сезона. Единственная разница между нами была в том, что шар, ударяясь о кеглю, сбивал ее, в то время как деревья сбивали меня. Один, два, три раза я слышал, как шум мотора вертолета удаляется на восток. В третий раз был уверен, что он больше уже не вернется. Но он неизменно возвращался. Небо немного просветлело на востоке, но вертолета я все еще не видел. Для пилота все, что внизу, было погружено во тьму.

Земля ушла у меня из-под ног, и я упал, собравшись в комок, выставив вперед руки, чтобы смягчить удар от падения. Но руки так и не нашли опоры. Земли не было. Я продолжал кувырком лететь вниз по крутому склону. Впервые за это время я хотел, чтобы мне встретилось дерево — сосна или любое другое, лишь бы приостановить вынужденный полет. Не знаю, сколько деревьев росло на этом склоне, но мне не попалось ни одного. Если это была яма, то самая глубокая на острове. Но это была не яма. Это был обрыв. Я выкатился, кувыркаясь, на горизонтальную поверхность и распластался спиной на мягком сыром песке. Даже в то время, когда я задыхаясь ловил ртом воздух, пытаясь восстановить прерванное падением дыхание, я смог по достоинству оценить подарок судьбы и те несколько миллионов лет, которые превратили остроконечные камни, лежащие на берегу, в податливый, мягкий песок.

Я поднялся на ноги. Несомненно, это было то самое место. Мне сказали, что на восточном берегу острова Торбей есть только одна такая песчаная бухта. Теперь уже достаточно посветлело, чтобы убедиться в этом воочию. Однако мне она показалась куда меньше, чем на карте. Вертолет опять заходил с востока.

Мне показалось, что он находится не выше, чем в трехстах футах над землей. Я подбежал поближе к краю бухты, вытащил из кармана сигнальную ракету, сорвал водозащитный чехол и выдернул запал. Она мгновенно вспыхнула ярким бело-голубым огнем. Мне пришлось даже заслонить глаза рукой от слепящего света. Вспышка длилась всего тридцать секунд, но этого было достаточно. Когда огонь уже затухал, испуская предсмертное шипенье и брызги искр, вертолет завис прямо над моей головой. Два поисковых прожектора, закрепленных спереди и сзади вертолета, зажглись одновременно, заставив заиграть бриллиантовыми блестками капельки воды на белой поверхности песка. Через двадцать