Ранган ощутил малышкино любопытство, ее осторожные мысли – хрупкие, разобщенные. Она исследовала Рангана так, как однажды это делала его новорожденная племянница. Только та малышка ощупывала его пальчиками, пытаясь осознать новые ощущения, а эта изучала его мысленно. Ранган улыбнулся, и она сразу это почувствовала, подхватила, хихикнула и с интересом просмотрела его воспоминания о племяшке Рейне.

Смотри, скоро ты будешь такая же, попытался донести он.

Его окатило волнами удивления и звонкого мысленного смеха.

Ранган вновь поглядел на Абигейл. Он чувствовал ее радость – светлую, лучистую, пронизывающую всю комнату и еще нерожденную дочь.

– Она раньше не видела других мужчин, – сказала Абигейл. – Только своего папу.

Ранган обернулся. Леви стоял в углу комнаты и улыбался.

– Но… У вас же нет…

– Нексуса?

Ранган кивнул.

– Я регулярно его удаляю, а потом принимаю новую дозу. Священники привлекают к себе слишком много внимания, я не могу разгуливать с нексусом. Ранган… нам нужна твоя помощь в одном важном деле.

Ранган кивнул:

– Что угодно.

– Мы помогаем детям и родителям с нексусом выехать за границу, где их не станут преследовать, – сказал Леви. – Но мы хотим делать больше. Мы хотим покончить с преследованиями раз и навсегда. Для этого нам надо показать людям, что происходит.

– Мы надеялись записать все, что вы видели, – вставила Абигейл. – Все, что вам пришлось пережить.

Ранган помолчал. Он так хотел забыть этот ад. Допросы с пристрастием, наркотики, бесконечные попытки манипулировать его сознанием… Страшные судьбы мальчиков…

Он с трудом проглотил ком в горле и кивнул:

– Хорошо. Пусть все увидят.

Пока Абигейл настраивала оборудование, Леви принес ему кофе. Записывающее устройство выглядело безобидно: простой черный прямоугольник, подключенный к терминалу. Абигейл умудрилась выставить некий щит вокруг сознания ребенка, и девочка исчезла из ментального поля зрения Рангана.

На все про все ушло несколько часов. Ураган рвал и метал за стенами церкви, и по зданию разносился его пронзительный надрывный вой.

Ранган показал им все. Как верзилы в берцах вышибли дверь и наставили на него винтовки. Бесконечные допросы с пристрастием. Лекции агентов о том, что он – абсолютно бесправное ничтожество и что они могут убить его в любую секунду – никому не будет дела. Никто даже не узнает. Пытки электричеством, водой. Извращенные манипуляции сознанием…

День, когда его сломали. Когда он сдался, предал своих друзей и выболтал агентам УПВР все, что знал о нексусе.

Воспоминания мальчиков. Отца Бобби застрелили прямо у него на глазах. Тима вырвали из рук матери. Альфонсо ударили по лицу дубинкой, когда он попытался укусить одного из медиков. Дальше – хуже. Избиения. Эксперименты. Последний неудавшийся сеанс пыток, когда ученые не смогли заставить Бобби удалить нексус.

И лица. Лица сотрудников – всех до единого. Всех, кого он видел сам и кого ему показывали мальчики. Лицо человека, пытавшего Бобби, и тех, кто его бил, колол иголками…

Рангану часто приходилось останавливаться. Его сотрясали рыдания, слезы градом катились по лицу, все тело дрожало от ярости и заново пережитого ужаса. Всякий раз ему предлагали остановить запись. Всякий раз он отказывался. Люди должны знать. Обязаны знать.

Когда все закончилось, Леви и Абигейл обняли Рангана. Он вцепился в них что было мочи и просидел так несколько минут.

Потом ему полегчало. Абигейл отвела его в другую комнату. Там она скатала в рулон коврик, и под ним был люк. Они спустились в какой-то темный коридор, подошли к двери… За дверью, в темноте, крепко спали мальчики. Абигейл показала Рангану его койку, еще раз обняла и вышла.

Ранган лежал и не мог поверить в происходящее. Все кончено. Все действительно закончилось. Он свободен.

Его охватило безмятежное тепло спящих детских сознаний. Такого умиротворения он не испытывал давным-давно.

Ранган закрыл глаза, вдохнул, стараясь поглубже вобрать их надежду, и погрузился в безмятежный сон.

* * *

Первым делом Хольцман должен был отправить Лизе вторую половину обещанных документов. Он дождался, пока охранник уйдет, затем мысленно подключился к телефону и вышел в Сеть.

Прием был отвратительный. «Зоуи» порушила немало вышек сотовой связи в округе. На шкале антенны горело всего одно деление – считай, ничего.

Хольцман вбил адрес анонимайзера и ждал, ждал, ждал, пока тот загрузится. Затем отправился на форум, опять долго ждал, наконец ввел свой логин и пароль, открыл личку. Он нашел нужное входящее сообщение, нажал «Ответить», прикрепил уже загруженную на сервер папку и кликнул «Отправить».

Ничего не произошло. Неужели обрыв связи?! Не успел Хольцман испугаться, как экран обновился: сообщение отправлено.

Он немного подумал, затем написал еще одно письмо тому же пользователю: на сей раз с адресами исследовательских центров, где держали других детей с нексусом. В Виргинии, Техасе и Калифорнии.

«Отправить».

Хольцман ждал и ждал. На секунду соединение разорвалось, потом восстановилось, и наконец на экране вспыхнуло подтверждение отправки.

Хольцман мрачно улыбнулся и кивнул самому себе: молодец, хоть что-то в этой жизни сделал правильно! Затем он перешел к следующей задаче – извлечению информации с карты Уоррена Беккера.

На ней оказалось несколько десятков файлов. Он стал просматривать названия, пытаясь понять, что его ждет. Один заголовок привлек его внимание:

«Дневник».

Неплохо – отсюда вполне можно начать.

Хольцман открыл файл и начал искать в нем информацию о ФОПЧ – что-то, что помогло бы ему подтвердить или развеять опасения.

Дневник был огромный: он содержал записи за пятнадцать лет. Чтобы просто пробежать его глазами, Хольцману потребовалось несколько часов. Снаружи все это время бушевала, стучалась в окна и протяжно завывала «Зоуи». Хольцман несколько раз поднимал голову и гадал, не лучше ли ему укрыться в более безопасном месте, хотя бы без окон.

Нет. Стекла в его кабинете – из брониронного стекла, усиленного несколькими слоями карбоновой сетки. Такие окна не пробьет и пуля, что уж говорить об урагане?

Хольцман сидел за компьютером и читал, пока на улице неистовствовала «Зоуи». Через некоторое время ему удалось сложить все записи за 2032 год в одну историю. Историю, которая привела его в ужас.

«9 марта. Обсудили создание нашими спецслужбами террористической группировки под ложным флагом. Плохая идея.

18 марта. Опять говорили о подпольной сети, состоящей из наших агентов, – чтобы заманивать потенциальных террористов. Идею зарубили.