Рис. 37. Длинный корабль из Гокстада. (по: From Viking to Crusader. Paris — Berlin, Copenhagen, 1993. p. 25)

Эта традиция формируется в период миграции (эпоха Великого переселения народов): самый ранний из раскопанных больших курганов Старой Упсалы датируется 500-ми гг. Новейшими раскопками П. Рамквиста в Хегоме, на севере Швеции (Ramqvist 1992), исследован некрополь с четырьмя большими курганами (один не раскопан); из них курган с камерной гробницей — датируется тем же временем, но курган с котлом-урной относится к 400-м гг. К периоду миграции относится и курганная группа в Бертнеме на севере Норвегии: три больших (нераскопанных) кургана расположены в ряд на гряде, повторяя топографию курганов Старой Упсалы (Muller-Wille 1992. S. 2–4). Эти открытия важны, в частности, потому, что расширяют ареал формирования традиции: очевидно, что инновации касались не только центра, Средней Швеции или южной Норвегии, где, как предполагается, к периоду миграции относится начало функционирования некрополя Борре, но и периферии, северных окраин (ср.: Myhre 1992. С. 308–313). Кроме того, материалы Хегома обнаруживают то разнообразие погребальных ритуалов, которое остается свойственным большим курганам Скандинавии вплоть до эпохи викингов, до X в.

Оба эти обстоятельства существенны в связи с другими открытиями в одном из самых знаменитых некрополей Северо-Западной Европы — Саттон-Ху. В довоенные годы там было раскопано королевское погребение в ладье под курганом, датируемое первой половиной VII в. Скандинавские археологи, естественно, обращали особое внимание на то, что и сам обряд погребения в ладье, с набором оружия и пиршественной посудой, и некоторые вещи, украшенные в вендельском стиле, имеют аналогии в Средней Швеции, в некрополе самого Венделя и в Вальсъерде, возле Старой Упсалы, равно как и в других синхронных памятниках. Английские исследователи отмечали, напротив, единичность параллелей в погребальном инвентаре, указывая на «местные» корни королевской династии Восточной Англии.

Последними раскопками М. Карвера в Саттон-Ху исследованы новые большие курганы и другие погребения, значительно расширяющие спектр связей Саттон-Ху с Северной Европой. Среди больших курганов королевского некрополя был исследован второй по величине курган (№ 2), содержавший погребение в камере под ладьей (сохранилось около 500 заклепок — Carver 1992. С. 355 ff.). Подобный обряд был зафиксирован в «королевской» камерной гробнице в Хедебю (Шлезвиг) и, возможно, в урочище Плакун под Ладогой, где над камерой обнаружены заклепки от сожженной (?) ладьи (или ладейных досок — Назаренко 1985. С. 162, 168). Однако эти погребальные комплексы относятся не к VII в., а к эпохе викингов, к рубежу IX и X вв.

Начало этой погребальной традиции прослеживается на западе Северной Европы, в Восточной Англии. Кроме того, в Саттон-Ху обнаружен и уже упоминавшийся ритуал использования котла (бронзовой чаши) в качестве урны. Котел является обычной и необходимой принадлежностью погребения в ладье — котлы обнаружены в двух курганах Саттон-Ху с ладьями, в шведских погребальных ладьях и т. д. Но в курганах № 5 и № 6 в Саттон-Ху бронзовые чаши содержали остатки сожжения, завернутые в одежду (вероятно, сходный ритуал был совершен и в кургане № 7 (Carver 1992. С. 357359). В Саттон-Ху обнаружены и иные виды погребений под курганами, в том числе ингумация женщины с серебряными украшениями и всадника с набором пиршественной посуды — королевский некрополь «аккумулировал» все разнообразие погребальных традиций Северной Европы. Особо существенными представляются традиции, сохранившиеся на протяжении целых эпох — погребальные ладьи и использование котлов (металлических сосудов) в качестве урны.

Сами по себе металлические сосуды-урны были широко распространены в погребальной практике Скандинавии с позднеримского времени; естественно, дорогие сосуды были характерны для инвентаря богатых могил знати. В контексте королевских некрополей с погребальными ладьями обращают на себя внимание результаты доследования единственного раскопанного большого кургана в Борре (Myhre 1992. S. 303). Там, как и в других курганах Вестфолля, обнаружена погребальная ладья, и данные новых раскопок подтверждают предположение первого исследователя Н. Николайсе-на о том, что умерший был сожжен, а кости собраны в котел, помещенный в несожженный корабль. Кстати, так же интерпретирован и обряд главного кургана с ладьей в Саттон-Ху: там в погребальной камере не обнаружили труп, центральную ее часть занимала византийская чаша, куда, по предположению X. Фирка, могли быть сложены несохранившиеся кальцинированные кости (ср., впрочем, обычай эксгумации — вторичного погребения, известный на Руси; см. в главе XI).

Пока трудно сказать, концентрировал ли королевский некрополь в Бор-ре разнотипные обряды, как некрополь в Саттон-Ху. Что касается Швеции, то большие курганы с кремациями оказываются топографически привязанными к некрополям с погребениями в ладьях. Рядом с курганами Старой Упсалы, содержащими кремации в урнах, расположен некрополь в Вальсъерде; рядом с некрополем в Венделе существует большой курган Оттара, где кремированные останки собраны в ведро (Lindqvist 1936). Вообще, для больших курганов Скандинавии так или иначе характерна связь с погребальными ладьями или их символами. Рядом с некрополем, содержащим ингумации в ладьях в Туне (Баделунда), расположен большой курган Анунда (не раскопан): возле кургана — огромная ладьевидная выкладка из камней. То же сочетание большого кургана с ладьевидной выкладкой известно в Швеции в королевском поместье Форнсиггунга (так называемый курган Сигнхильда, в Бирке и т. д. (ср.: Muller-Wille 1992. S. 3–18; Петрухин 1998). Наконец, колоссальная каменная ладья, судя по новейшим реконструкциям, была вписана в ансамбль больших курганов в Йеллинге; каменные ладьи известны и в Лейре и т. д.

Связь больших курганов в королевских поместьях с «родовыми» некрополями вендельской аристократии, похороненной в ладьях, по-видимому, воплощает социальные связи формирующейся королевской власти и государства (ср.: Damell 1993; Carver 2012). Ладья в Скандинавии — важнейший социальный и культовый символ: одной из важнейших функций раннесредневековых скандинавских государств была организация морского ополчения — ледунга, когда вся страна делилась на округа, поставляющие корабли. Недаром в главных центрах формирующейся государственности — в Средней Швеции и в Дании — рядом с большими королевскими курганами существуют монументальные каменные ладьи. Королевские курганы Норвегии, как и первый курган Саттон-Ху, сами содержали погребальные ладьи.

Ладейные заклепки обнаружены и в больших курганах Гнёздова (Авдусин 1974) и, как выяснилось при разборке инвентаря для выставки 1996 г., в Черной могиле.

Другим важнейшим социальным и культовым символом «королевской» погребальной обрядности, известным по материалам больших курганов, являются «регалии» — парадное вооружение и пиршественная посуда. Пиршественные наборы воплощали одну из важнейших функций королевской власти в ее отношении к подданным и, прежде всего, к дружине — устройство пиров, кормлений (норвежская вейцла). Погребальная камера корабля в Саттон-Ху вообще была устроена как пиршественная зала. Центром пиршественной залы в североевропейской традиции был котел, висящий над очагом. Картина такой пиршественной залы переносилась и в загробный мир, воинский рай — Вальхаллу, где герои Одина сражались, а потом пировали вокруг чудесного котла, в котором варилось мясо вепря Сэхримнира, воскресавшего после каждого пиршества.