Лиэээй Гзи-гзи: «Что вы хотите сказать?..»

Боб Вээоми: «Это и есть некая музыка мироздания. В Германии найдена древнейшая флейта. Как она звучит? Выпал снег».

Лиэээй Гзи-гзи (со смешком): «В лучших традициях зауми…»

Боб Вээоми: «Просто я прочел новость в газете о находке в Германии древнейшего музыкального инструмента. Это флейта из кости хищной птицы. Утверждают, что ей — флейте (да и птице) — тридцать пять тысяч лет. Тут же в памяти всплыли строчки подзабытого стихотворения: „И никогда не начинай играть, / Пока тебя не будет сопровождать / Великий Звук Лао Цзы“…»

Тут Вася произнес свое «хых» и оживился.

Боб продолжал: «Странноватая ассоциация? А ведь так и мог бы звучать коан: „В Германии найдена древнейшая флейта. Как она звучит?“ И в ответ — приведенные выше строки. На первый взгляд алогично. Но я уже окончательно восстановил в памяти источник стихотворения — это книга коанов „Железная флейта“».

Лиэээй: «Немного примитивно, извините, конечно за откровенность».

Боб: «Я это и понял. А тут выпал снег. Это вам нравится больше?»

Лиэээй: «В Германии найдена древнейшая флейта. Как она звучит? Выпал снег?.. Да, это уже ближе к истине и к тому, что мы сегодня будем слушать».

Боб: «Верно. Только у нас снег выпадет не в Германии и не в Китае, а где-то на севере — в Лапландии».

Лиэээй: «О да. И я вам расскажу сказку, мои маленькие большие друзья. Называется она так: „Солнце за дверью“.

Мари Бойне Персен, норвежская певица, исполняет саамские песни йойк, приправленные ритмами world music; эти ритмы, кажется, ей немного мешают, ну, на мой вкус. Но вот в этой песне нет ничего лишнего, что искажало бы саамскость. Называется она так: Vuoi Vuoi Mu, Idjagiedas. Как это переводится? Боб, вы в курсе?»

Боб: «Разумеется, я прошел и этот курс».

Читает:

Лиэээй: «Да, примерно так. Только не так жарко и ликующе».

Боб: «Это остается за дверью. Но чувствуется».

Лиэээй: «Эта заунывная песенка выражает наилучшим образом — всё. У нас, конечно, не север, но тоже окраина гиперборейская, солнца настоящего нет, что зимой, что осенью, да и весной и летом его маловато. Отсюда — те же чувства лапландские: тоска, депрессия. У народов севера и сказки печальные. Например, у юкагиров: кочевал одинокий старик, увидел юрту, ладную, чистую, эге, девушка, думает, заглянул в дымовое отверстие: точно — черноволосая сидит, шьет, а старик давно не умывался, грязь с его образины посыпалась, девушка подняла голову — и оказалась старухой. Старик скатился с юрты и бросился бежать куда глаза глядят. „Боялся, как бы старуха не погналась за ним“, — замечает рассказчик. А старуха тоже испугалась, выронила свое шитье в огонь. И только ночью вышла, смотрит — никого, одни звезды. Вернулась в юрту, раздула огонь, вскипятила чаю, напилась и легла спать. Конец сказки. Включаем музыку».

И дальше действительно зазвучала меланхоличная музыка и женский голос с тоской, но и внутренней надеждой запел.

Лиэээй: «И все-таки я бы предложила параллельный хлебниковскому перевод. Боб, вы не против?.. Надеюсь, и хлебниковцы не будут в обиде. Ну, вот о чем пела эта женщина: „О нет, моя маленькая желтая птица / О нет, моя летняя птица / Кукушка и орел / О нет! Моя ласточка / О нет! Моя ласточка / С гнездом под берегами рек / О нет! ночная Сова / Безграничное зрение / О нет! О нет! Меня“»…

Боб: «Мне эта Мари Бойне Персен и напомнила какую-то птицу. А может, шаманку».

Лиэээй: «Она вообще-то была учительницей. Родилась в саамской семье на мысу у реки, в самой северной норвежской губернии Финнмарк, отец ее был рыбаком и плотником. Там живут лестадиане. Лестадианство — консервативное направление протестантства, абсолютные трезвенники и противники современной музыки, но при этом знаменитые курильщики, их учитель пастор любил подымить. Саамские песни йойк они, конечно, считают бесовскими. Поэтому Мари жилось среди них трудно».

Боб: «Так вот откуда эта тоска».

Лиэээй: «Да. Отец ее стыдился, что они саамы, и говорил, что лучше бы она родилась норвежкой».

Звучит песня неожиданно на русском языке:

Боб: «Вот так сюрприз! Кола Бельды!»

Лиэээй: «Мари Бойне о северном сиянии говорила: „Северное сияние — это танцы душ тех, кто умер“. Мари училась в школе, испытывая тоску по родине. Да, это возможно: жить там, где родился, и тосковать по родине…»

Боб: «Что и происходило со многими, жившими в СССР».

Лиэээй: «После школы Мари Бойне окончила университетский колледж в Алте. И работала школьным учителем несколько лет. Наблюдала, как притесняют ее родичей, как шельмуют саамских женщин…»

Издалека звучит гитара, какой-то знакомый голос напевает. Но что это?

Боб: «Лиэээй, звукорежиссер ничего не перепутал?»

Лиэээй: «Нет!»

Вася с тем же удивлением:

— Да это Джон! Джон Леннон… «Working Class Hero», то бишь «Герой рабочего класса», хых, хы…

Лиэээй: «Да, это Джон Леннон…»

Боб: «И это-то он парень с рабочих окраин? Вы видели фото дома, в котором он провел детство? Вполне себе барский дом среди лужаек и деревьев».

Лиэээй: «Все верно. Об этом говорил и Пол Маккартни, что Джон был представителем среднего класса, но по сути — рабочим парнем».

Вася:

— Это уж так.

Боб: «Но при чем тут наша учительница из холодной норвежской глубинки?»

Лиэээй: «Именно эта песня вдохновила ее. И первая ее песня была попыткой написать такую же».

На песню Джона Леннона накладывается песня Мари Бойне Персен, у нее тоже гитара, но вскоре к ней присоединяется флейта. Мелодия та же. Лиэээй говорит, что она поет о несчастье быть в меньшинстве, стесняться своего языка, скрывать свое подлинное лицо; она взрослела, но смеялась вместе с норвежцами над саамами, так предавая себя; но теперь-то она знает, что язык драгоценен, в нем сила.

Боб: «Хлебниковские экскурсии в языковые дебри преследовали ту же цель».

Вася:

— А я бы все-таки дал перевод «Героя рабочего класса», зараза…

Лиэээй: «Но она спела норвежцам на их языке песенку под названием „Как быть господствующим народом“. Эта издевательская песня и рассказывает, как с помощью Библии, штыка и бренди приручать малых сих».