Заноза первым не сдержал усмешки.

– Ну и пусть! Уж Гиспарта против трех сотен орков выстоит.

– Им даже не помешает хоть одно сражение, – согласился Хват.

– Что думаешь, брат? – Овес пристально смотрел на Шакала.

Шакал только покачал головой – перед ним кружился сонм беспокойных мыслей.

– Это новое Нашествие.

Ответ произнес не Шакал, но эта догадка полностью отражала то, о чем думал он. Все посмотрели на Зирко. Полурослик продолжал пристально взирать на быстро проносящийся хвост орочьей колонны.

– Без обид, жрец, – сказал Красный Коготь, – но это далеко не Нашествие. Я видел, как это было, и тогда тяжаков было куда больше.

– Я тоже видел, – ответил Зирко. – Это только начало.

– Да бред это, – заявил Заноза небрежно.

– Нет, полурослик прав, – вмешался Кул’хуун, удивив всех, кроме Шакала и Овса, переходом на гиспартский. – Там внизу – ул’усуун. Язык. Он явился попробовать на вкус кровь врага, испытать отвагу тех, кого намерен сожрать.

– Значит, мы должны этот язык отрезать, – заявил Овес. – У нас ведь достаточно уньяр, чтобы с ними разобраться, если хорошенько их бить и еще лучше отбегать, снова и снова, пока орки не взъерошат перья, как канюки. Кровь не покажется тяжакам такой вкусной, если это будет их кровь.

– Решать должен Герой-Отец, – ответил Кул’хуун. – Но убив этих, мы прикончим только один ул’усуун. Орки никогда не пробуют только одно блюдо. Они будут лакать кровь Гиспарты разветвленным языком. Натрое, не меньше.

Овес раздраженно провел рукой по бороде.

– Ты хочешь сказать, по Уделью сейчас бродит тысяча орков?

Кул’хуун посмотрел трикрату в глаза.

– Я говорю: не меньше. Они идут на пробу, готовятся к тому, что последует дальше.

– И что это будет?

– Зубы, – ответил Шакал.

– Дуулв М’хар, – согласился Кул’хуун, кивнув. – Сорок тысяч орков.

Три сотни внизу постепенно теряли значение, пока каждый из стоявших на уступе пытался мысленно представить их в таком огромном количестве. После этого еще долго никто ничего не говорил.

Затем море мыслей у Шакала в голове мало-помалу улеглось, и на поверхность поднялись ошметки кошмара. Подробности были отвратительны, но теперь, в спокойной обстановке, ему стало легче их просеять. Шакал изучал вздувшиеся останки давно сгнивших вопросов и набрел на дрейфующие ответы, которые никак не могли уплыть прочь.

– Это он их послал.

Шакал произнес слова едва слышно, будто и не собирался говорить вслух.

– Шак? – спросил Овес.

Отряхнувшись от мрачных раздумий, Шакал увидел, что друг обеспокоенно смотрел на него.

– Штукарь, – сказал он, зная, что его все равно никто больше не поймет, но его это и не волновало. – Он хочет править Гиспартой. Для этого ее нужно завоевать. И ему нужна армия. – Шакал вытянул руку в сторону орочьих спин. – Так вот она! Ему даже не нужно ни черта делать, чтобы поставить королевство на колени, – только дать оркам пройти. Еще одно Нашествие наверняка погубит Гиспарту, особенно если Уделье ничего не предпримет, чтобы задержать наступление.

– Я не понимаю твоих бредней, парень, – пробурчал Красный Коготь, – но сейчас, даже если все копыта выступят вместе, им будет непросто остановить и один такой ул’усуун, не говоря уже о чертовых сорока тысячах. У нас никогда не было сил остановить второе Нашествие, даже в лучшие времена.

– Ты не прав, – ответил Шакал пожилому Бивню. – В ранние годы это было по силам любому из девяти копыт, причем в одиночку. Скажи мне, Красный Коготь, скажи, что у вас в Шквале бивней не было ездока, покореженного чумой. Такого крепкого полукровка, который страдал от сочащихся ран и распухших рук и ног, когда казалось, он давно уже должен был умереть.

На лице Красного Когтя застыло недоумение.

– Да, его звали Жженый.

Шакал посмотрел на Кул’хууна.

– А в Клыках наших отцов?

Дикарь ненадолго задумался, после чего быстро кивнул.

– Пока меня не выгнали из Дребезгов, – медленно припомнил Заноза, – старожилы рассказывали про чумного брата. Говорили, он сам повесился.

– В каждом копыте такой был, – сообщил Шакал. – Переносчик чумы со времен Нашествия. Это они не давали тяжакам вернуться, не позволяли даже пытаться. Не сами копыта, а только эти девять больных полукровок. Сейчас остался только один.

– Долбаный Ваятель, – пробурчал Овес.

– И Штукарь спрятал его в стенах Горнила, – продолжил Шакал. – Вот почему он так интересуется Серыми ублюдками. Наш вождь был последним, кого боялись тяжаки, лучшим оружием против них. А теперь, по настоянию чародея, Ваятель останется в стороне. Орки пройдут по Уль-вундуласу безо всяких препятствий. Может быть, Гиспарта их отобьет, может, нет, но это неважно. Она ослабнет, и Штукарь усадит свою жирную задницу на трон.

– Может, это не так уж плохо, Шак, если королем станет один из наших? – Овес примирительно посмотрел на друга.

– Этот чародей полуорк? – Заноза вытаращил глаза. – Черт, почему мы ему не помогаем?

Шакал открыл было рот, чтобы ответить, но запнулся. Он опасался такой реакции и не был готов объяснять. За него это сделал Зирко.

– История знает немало случаев тирании, когда королями были чародеи, – указал жрец. – Я лицезрел этого чародея, и хотя я полагаю, что он скрывал часть своей силы, я могу вам сказать, что он служит более властным хозяевам.

Шакал вспомнил гадкие слова Абзула, сказанные в башне кастили.

– Черное Чрево.

Судя по устремленным на него взглядам, никто не понимал, что это значило. Но невежество быстро сменилось тревогой.

– Уверяю вас, – продолжил Зирко, – это не тот, кого вы будете рады увидеть в короне. Того, что он заключил союз с Дар’гестом, для меня уже достаточно, чтобы ему противостоять. Полагаю, Шакал прав. Более того, я думаю, чародей использовал Предательскую луну как сигнал, который орки не могли не увидеть.

Со словами полурослика пришло дальнейшее понимание.

– Уделье почти пустое, – произнес Шакал, обращаясь к Зирко. – Все копыта заперлись. Вольные тоже спрятались. Твои всадники все рядом со Стравой. Оркам только и нужно-то – ходить по отдаленным участкам, которые уже очищены кентаврами.

– Как удел Скабрезов, – заметил Хват.

– И Старая дева, полагаю, – добавил Красный Коготь.

Шакал почувствовал, как тошнотворный кулак вонзился в него с такой силой, что яйца подскочили к кишкам. Черт, тяжаки всегда предпочитали входить в Уделье через болота. Там им препятствовали только случайные рохи и проклятый Меситель. Человек, которого Штукарь не преминул устранить. Человек, который даже сейчас покинул родные пенаты, чтобы штурмовать те самые стены, за коими скрывался чародей. Прежде Шакал считал, что Штукарь просто хотел избавиться от возможного соперника, но теперь было вероятнее, что он стремился открыть оркам дорогу, на которой те не встретят никаких преград. И сам Шакал, придя к Месителю за помощью, невольно помог Штукарю, тем же самым подвергнув опасности Блажку, Певчего, Синицу и остальных пленниц.