Мы купили продукты, шляпу для меня, кеды для Наташи – я увидел, какими влюбленными глазами она смотрит на них сквозь витрину, и набор для игры в покер. И направились к дому.

Идти в цветочную обитель, которая располагалась на первом этаже нашего дома, я не захотел – встал у окна, сурово скрестив руки на груди, и из-за стекла наблюдал за тем, как Наташа разговаривает с мистером Репейником. Сначала он посматривал на нее мрачно – обиделся, малыш, не иначе. Однако Наташа что-то говорила, и цветочек расцветал все сильнее и сильнее. Даже заулыбался, да так, что мне захотелось подправить ему улыбочку кулаком. В какой-то момент Грядка коснулся волос Наташи, и у меня внутри все перевернулось.

Я громко постучался в окно цветочника, и Грядка с Наташей посмотрели на меня. Наташа вздохнула и отвернулась, а вот ее дружок задержал на мне тяжелый взгляд. На его лице промелькнуло отвращение. Впрочем, и у меня на лице особой любви к этому придурку не было.

Глядя на него, как на переполненную мусорку, я коснулся большим пальцем шеи и весьма красноречивым жестом провел им по ней.

«Тебе крышка», – хотел сказать ему я.

Грядка провел по виску средним пальцем – со стороны казалось, что он просто поправляет волосы, но я-то знал, что это было скрытое послание для меня. Мог ли я проигнорировать это?! Нет. Азарт и злость смешались во мне, и я ответил. С размаху скрестил руки и показал ему сразу два средних пальца. Как назло, в этот момент на меня обернулась Наташа. Кажется, увиденное поразило ее в самое сердечко. Она прикрыла глаза ладонью и покачала головой, потом сказала что-то Грядке, и тот рассмеялся. И нагло похлопал Наташу по плечу. Я снова заколотил в стекло. Эй, придурок, хорош трогать мою девушку! У тебя руки лишние?

Грядка записал что-то в телефоне, улыбнулся Наташе и они, наконец, расстались. Жаль, что на хорошей ноте.

Рыжая вышла и недовольно на меня посмотрела.

– Что за цирк, Кирилл?

– Я просто привык все контролировать, – ответил я, вздернув подбородок.

– Лучше бы себя контролировал, – нахмурилась она. – Зачем ты показывал Мише неприличные жесты?

– Он первый начал! – возмутился я, но Наташа так на меня посмотрела, что я предпочел замолчать. Положил ей руку на плечо и, чувствуя взгляд Грядки, повел домой.

– Убери руку, – прошипела Наташа.

– Не хочу, – ответил я. – Она устала.

– Кто?!

– Рука. Пусть она отдохнет на тебе.

Больше рыжая ничего не сказала – просто выскользнула из моих объятий и побежала к арке, ведущей во двор. Я кинулся за ней и догнал у самого подъезда. У меня в голове что-то щелкнуло, и я хотел было ее обнять и поцеловать, но из подъезда вышла та бабка – эквивалент Фроловны – и так недружелюбно на нас посмотрела, что все мои романтические порывы испарились.

– Здравствуйте, – улыбнулась ей Наташа.

– Здравствуйте, – отозвалась бабка презрительно. – Между вторым и третьим этажом бутылки пустые стоят. Алкаши какие-то оставили.

Я думал, она продолжит, но разочаровался – меня ждало многозначительное молчание. «Признайтесь, что это были вы», – говорил ее взгляд. Я с детства ненавидел, когда меня обвиняют в том, чего я не делал.

– Это мы с друзьями бухали, – отозвался я легкомысленно, а Наташа ткнула меня в бок.

– Че-го?! – нахмурилась бабка, явно не ожидавшая такого ответа.

– Пили, говорю, с друзьями. Вы бутылки не убирайте. Мы их потом для малых нужд используем, – продолжал я.

– Для каких таких малых нужд?! – взревела она, багровея на глазах.

– Естественных, – ответил я с улыбочкой. – Мы люди культурные, не на ступеньки же будем…

Наташа снова толкнула меня в бок, да с такой силой, что я вынужден был замолчать.

– Он шутит! – скороговоркой сказала рыжая, беря меня под руку.

– Да за такие шутки я тебя сейчас в рог бараний скручу! – заорала бабка. – Приехали тут, квартиросъемщики, понимаешь! Все хозяину доложу!

– А я на вас управдому пожалуюсь, – не сдавался я.

– Какому еще управдому?!

– Э-э-э… Лапуль, а что, в России управдомов нет? – спросил я у Наташи. – Помнишь, как в «Бриллиантовой руке»?

Она тяжело вздохнула.

– Пойдем, Кирилл.

– Хулиганы! Понаедут из своих Больших Грязюк, и начинается!

Я хотел еще немного поспорить с доброй соседкой, которая сыпала нам вслед проклятьями, но Наташа не позволила мне этого сделать – утащила в подъезд и быстро вызвала лифт.

– Лос-Грязюки – как тебе? – хмыкнул я, вспоминая Лос-Анджелес. – Понаехал я оттуда…

– Зачем ты начинаешь пререкаться с пожилой женщиной? – нахмурилась Наташа.

– А зачем она намекает, что это мы бутылки оставили? – спросил я. – И вообще, возврат – не отмазка. Достойным человеком нужно быть в любом возрасте.

Спорить со мной она не стала, только вздохнула.

Насвистывая старую песню, которую сам и написал, я первым вошел в квартиру и впервые за несколько дней понял, что настроение у меня хорошее. Наша очередная война закончилась, и я надеялся, что мир между мной и рыжей затянется надолго.

– А зачем ты купил набор для покера? – спросила Наташа после ужина, который готовили мы вместе. Вернее, готовила она, а я подбадривал ее, сидя на стуле. И даже почистил картошку. И даже лук, от которого в глазах щипало, как от кислоты. Я сначала заявил, что резать его не буду, и вообще, пусть она мне поможет. А Наташа сказала, что если я хочу жрать, то буду чистить лук. И картошку. И мусор вынесу. Черт, пришлось это сделать. Не знаю, как у нее это получалось – заставлять меня делать все, что ей нужно.

– Не умею играть, – искренне ответил я. – Хотел научиться. Помнишь, как-то с тобой болтали, и ты обронила, что неплохо играешь.

– Не умеешь? – удивилась рыжая.

– Ага. Научишь?

Она хитро улыбнулась.

– Научу.

Поверила, глупая.

В Лас-Вегасе я был в черном списке трех казино. Ладно, в один черный список я внес сам себя, чтобы не было соблазна вернуться, а в два других попал из-за приятеля-шулера.

Меня, наверное, точно кто-то проклял, раз я стал думать, как сделать ее своей. Особенная девушка для особенного парня. Отличная идея, верно?

То, что мы с Кириллом помирились, сделало меня почти счастливой. Я так устала от нашей глупой ссоры и от переживаний, что с облегчением выдохнула, когда мы смогли поговорить в кафе. Я честно рассказала ему обо всем – кроме того, что он нравится мне, конечно же. Можно сказать, душу открыла. И Кирилл тоже был со мной искренним – поведал мне обо всем.

О себе.