Добывали уран в основном немцы. Но некоторые были беженцами из Чехии или Польши. Их оттуда выгнали, и здесь они пытались начать новую жизнь. Многие приходили из района Рудных гор. Со временем сюда подтягивались местные жители.

Тогда люди почти ничего не знали о Лаврентии Берии. Кто он такой? Что он из себя представляет? Но мы знали, что он отвечает за АО «Висмут» и за то, чтобы мы быстрее выполняли план, для того чтобы завоевать преимущество в атомном споре с американцами. Конечно, мы знали, что уран нужен для создания атомной бомбы. Но какие выводы из этого мы могли сделать? Официальной информации об этом не было ни в прессе, ни на радио. Нам говорили только так, в простых беседах. Мы толком и не знали, что уран может вредить здоровью, если много его паров вдыхать. Тогда мы всего этого не знали, нам этого не говорили. Но я не пострадал нисколько. Я ничего не знаю о жертвах на урановых работах. Были жертвы в Рудных горах, но это было давно, в Средние века. Вроде в XV веке.

Гюнтер Фишер:

Я пришел в «Висмут» в 1952 году совершенно добровольно. Я родился в Чехии, переселился в Германию в 1942 году с семьей. Я родился в многодетной семье. Нас было 13 детей. Мы часто голодали. Мой брат к тому времени уже работал в «Висмуте», и я тоже попал туда через него. В первую очередь, там были лучшие условия. Об остальном мы узнали уже позже. Тогда мы никакого представления о горах не имели. Я не знал, что меня ждет, и усердно работал в шахте. Я 31 год там проработал. И только намного позже я узнал, что это опасно. О Мальцеве я могу сказать немногое. Я пришел в 1952 году, тогда у нас были русские постовые на входе. И на производстве тоже всегда были русские постовые. Там, где была взрывчатка, тоже были русские. Мы общались с ними, но ничего плохого я о них сказать не могу. Я могу сказать только хорошее о нашей совместной работе. У нас был старший геолог, он был советский гражданин. Он работал с самого начала. Но, в принципе, особо много мы не пересекались. Кроме хорошего, я ничего не могу сказать.

У нас были лучшие условия, чем у других. У нас были продуктовые карточки, у нас еще были дополнительные поощрения за выполнение плана. И в этом, наверное, была причина того, что у нас не было забастовки. Даже если бы мы и хотели что-то такое организовать, у нас были русские посты и русские военные. Это создавало определенную атмосферу. Лучше вести себя спокойно… Но я не помню ничего плохого. У нас не было особых причин для забастовки.

Рудольф Дейнеке:

В 1947 году мне было 15 лет, я жил в Рудных горах. Там не было работы и есть было нечего. И тут появился «Висмут». У моей матери там был знакомый старший штейгер (мастер по рудным работам). Он работал в одной из шахт «Висмута». И так он устроил меня в «Висмут». Нас было несколько молодых людей по 15, 16 и 17 лет. Еще в «Висмуте» работало несколько молодых девушек. И я там работал с 1947 года. Это была очень тяжелая работа. Но так как мы были тогда очень молодыми людьми, эта работа для нас казалась легкой.

Первые два года, которые я проработал на этой шахте, у нас не было русского руководства. У нас был немецкий руководитель шахты, который раньше был начальником предприятия. И у нас на шахте был пункт расположения охранной роты Красной армии. А солдаты были такими же мальчиками, как и мы. Ненамного старше. И я могу сказать, что каждые четыре недели солдаты получали свою еду. Крынку молока, продукты. И когда они за две недели все это съедали, они приходили к нам. В принципе, они были тоже стеснены в средствах, но мы умудрялись проворачивать сделки с ними. Они брали с собой лампы. У нас не было света в Рудных горах. А мы им приносили яблоки, еще фрукты, и они все это забирали, цап-царап, до свидания! Такое было время…

Потом у меня была одна история с русским руководителем проекта. Он мне очень помог, этот человек. Старший лейтенант. Вы хотите знать имя? Я еще помню, его звали Полянский. Он прекрасно говорил по-немецки. У меня после моего 17-го дня рождения была одна пропущенная без уважительных причин смена. Мне тогда было важнее отметить день рождения с друзьями, чем пойти на работу. Ведь в 17 лет человек думает по-другому, не так, как в 70, правда? Если бы не эта пропущенная смена, я получил бы материал на костюм, премию и пакет Сталина. Вы знаете, что такое пакет Сталина? Пакет Сталина – это такой пакет с едой. Там продукты питания: лапша, или рис, или макароны, мука, сахар, масло. Все это было в этом пакете Сталина. Это все было упаковано и давалось за хорошие результаты. Ведь ни продуктов, ни материалов не было тогда. А зимы были более суровые, чем сейчас. У нас на семью было одно старое одеяло. Теперь об этом можно спокойно говорить. Такое было время.

Получить кусок ткани – это было тогда большое достижение. И вот я пришел к руководителю объекта с заявлением принять эту пропущенную смену. Там был такой маленький кусочек бумаги, и там было написано, что я пропустил смену. И он по-немецки приписал там: выдать пакет Сталина, простить пропущенную смену. И с этой бумажкой я получил премию. Вот такой он был, Полянский. Вот такими были контакты с русскими. Не особо имя Берии слышали. Только позже читал о нем. Кое-что стало известно в 1953 году. После смерти Сталина.

17 июня 1953 года, когда случились выступления в Берлине, Дрездене и других городах против того порядка, когда была всеобщая забастовка, я уже тогда работал штейгером. Я работал во вторую смену. С 15 до 22 часов. И все рабочие должны были уже быть здесь к началу смены. И те, которые отработали смену, и те, которые заступают. Они мне должны были докладывать об особенностях, на которые нужно обратить внимание. И когда я пришел тогда осматривать пункты своей работы, никого не было на месте. Я не знал, начали ли люди смену, и побежал к первому попавшемуся телефону. Я позвонил в службу шахты, и мне сразу сказали, как только я набрал номер, что в шахте остались один техник, два электрика, два плотника, все другие люди ушли. В семь часов уехали на автобусах в разных направлениях, независимо от движения поездов и трамваев. Мне сказали, что сейчас беспорядки.

У нас в «Висмуте» мы не почувствовали особо этих беспорядков, но надо понимать, что так как в соседних областях эти беспорядки были, то протестовать начали все, в том числе и у нас. Поэтому у нас поставили шлагбаум. Люди, которые жили в области, должны были предъявлять удостоверение. Иначе никого не пускали. Чужаки не могли пройти.

Позже, когда я уже был дома, где-то около 8 часов, подъехал легковой автомобиль. Из него вышло два человека, они зашли ко мне, представились. Я сказал, кто я, и они обязали меня одеться и идти с ними в шахту. Это было руководство шахты. Мы получали задание контролировать определенные области внутри шахты. А уже на следующий день мы стали работать нормально, в две смены. 18 июня все и закончилось.

«Висмут» – это название для прикрытия. Когда открыли эту организацию, она была чисто русская. Русское предприятие, основанное Москвой. Чтобы ввести мир в заблуждение и не говорить об урановых месторождениях, употребляли термин «Висмут». Никто толком не знал, что там вырабатывают.

В Атомном проекте у Лаврентия Берии появился опыт руководства фактически независимым государством. Например, в Саксонии практически не действовала Социалистическая единая партия Германии, здесь менеджеры были и из числа бывших антифашистов, и из числа бывших нацистов. Главное – квалификация. Здесь не работали заключенные. Шахтеры хорошо стимулировались. Результаты были великолепными, гораздо лучшими, чем в лагерях. В 1946 году здесь добыли 1,5 тонны урановой руды, а в 1950-м – 1200 тонн.