— Здравствуй, Кайл, — сказала Марика. — Ты узнаешь меня?

— Да, — голосом, лишь чуть тронутым теплой интонацией, ответил он и снова отвернулся к окну.

— Я предупреждала, — с тревогой в голосе напомнила Цинь, она продолжала стоять на пороге. — Он… Он — как во сне. Точнее, это мы, наверное, кажемся ему сном. — Она оглянулась в дверной проем позади себя: — Тебе принести что-нибудь? Из твоих… инструментов?..

Марика молча покачала головой. Она перенесла одну руку на лоб Кайла, другую оставила на плече.

— Нет. Все эти штучки… Они — на публику. Так — бутафория. Лучше… Вот что, мне кажется, что… Позови сюда Роббинса. Пусть он просто побудет здесь. Похоже, что мой Дар и его — они как-то помогут друг другу.

Цинь бесшумно исчезла в темном проеме. Когда она вновь появилась в сопровождении озадаченного и немного наряженного Тома, Марика сидела на корточках над камнем Больного Царства, протянув к нему ладонь. Казалось, она грела над ним озябшие руки. Не говоря ни слова, Том подошел к ней и сел напротив, почти в точности повторив ее позу. И Цинь опустилась рядом, пристально заглядывая им в лица.

Кайл, почувствовав, видно, что нечто происходит совсем рядом с той гранью, которая отделяет его от Мира, где уже давно ждут его возвращения, отвернулся от светлого провала окна и слепым, неосмысленным взглядом стал обводить почти лишенную мебели и обстановки палату. Тень тревоги легла на его лицо и, словно в зеркале, отразилась уже не тенью, а судорожной гримасой на лице Тома. Марика резко поднялась на ноги и, тряхнув головой, молча направилась к двери. Поднялся на ноги и Том. Нахмурился в ответ на немой вопрос устремленным на него взглядом Циньмэй, коснулся руки Кайла и быстро вышел следом за Марикой. Несколько секунд Цинь смотрела, как покой и отрешенность возвращаются на ожившее было лицо Кайла, потом осторожно закрыла за собой дверь, приводимую в движение парой сервомоторов, сурово посмотрела на неподвижного, как истукан, охранника и быстро, по-мальчишески сбежала по лестнице вниз. В полутемном бункере Марика Карои, ее старая, старшая подруга, прикусив губу и по-старушечьи сгорбившись, стояла над столом, впившись обеими руками в погасший, темный короб «Джейтеста».

* * *

— Это… это очень странная вещь — то, что мне надо найти. — Марика смахнула с лица упавшие на него волосы, повернулась к Тому: — Ты это почувствовал?

«А ведь эти трое только что были чем-то одним, — подумал Сухов. — Марика, Кайл и Том. Точно так же, как я и Том. И еще — Стрелок. Тогда… Когда мы искали Истинное Имя. И так же, как Цинь становится немного кем-то из нас, когда исцеляет… Души… Наши души. Джей их сливает в одно целое. В один ком. И лепит из них что-то ему одному понятное и нужное».

— Я почувствовал. — Том провел рукой по глазам. — Это… То, что ты ищешь… Оно как бы раздвоилось. Оно — и там, в Больном Царстве, и здесь — где-то с нами.

— С нами. — Марика тряхнула головой, глядя в пространство. — Это… Это — не совсем те слова. Цинь… Подойди ко мне, Цинь.

Она по-прежнему, как слепая, вскинула руки к лицу китаянки и, не касаясь его, стала словно ощупывать невидимую маску или шлем вокруг ее головы. Потом — быстро взяла ее за руки.

— То, что мы ищем, было у тебя, Цинь. — Взгляд Марики снова приобрел ясность, она внимательно заглядывала в глаза подруги, мучительно стараясь что-то объяснить ей.

— Ваши пути пересекались. — Она, не отводя взгляда от зрачков Цинь, окликнула Роббинса. — Том, я… Я почти видела это. И мне кажется, ты… Ты тоже должен был увидеть… почувствовать.

Том напряженно молчал, потом, точно так же, как тогда — в храме Желтой Луны, — торопливо, ни на что вокруг не обращая внимания, потянул к себе брошенный на стол электрокарандаш и стал нервно, морщась, рисовать что-то. Перечеркивать, рвать нарисованное и снова мучительно пытаться изобразить нечто, привидевшееся ему глазами Кайла там — в Мире Больного Царства. Остановился. Откинулся на лавке, прижавшись спиной к стене. Закрыв глаза, покачал головой.

— Ушло, — с судорожным вздохом произнес он. — Не успел зацепиться… понять. Надо попробовать еще раз «нырнуть». Но только это сразу не получится. Одно могу сказать: это действительно есть и там, и здесь. И когда он завладеет… Когда Кайл возьмет это в руки… И там, и здесь…

Марика сосредоточенно рассматривала наброски Тома. Нагнулась, подняла с пола пару скомканных листов и, расправив их, стала сравнивать разные варианты рисунка. Цинь через ее плечо внимательно присматривалась к изображенным на бумаге штрихам и линиям.

— Это что-то небольшое, — уныло попытался подсказать Том. — Небольшое и древнее. Тогда — в момент контакта — я почти точно знал, что это такое.

Марика не обратила внимание на его слова.

— Это имеет отношение к твоему дому, Цинь. К твоей семье. — Она решительно подняла голову, впившись глазами в китаянку. — Где-то там — настоящий след. Не тень из сна, как здесь.

— Это… — Цинь сосредоточенно стиснула пальцы рук. — Это может быть что-то из коллекции. Из собственности Стаи.

— Тогда… — Марика решительно выпрямилась, — мне надо туда. Быстро.

— Я думаю, — жестко остановил ее Сухов, — нам всем надо туда.

* * *

Единственное, о чем Том успел подумать в дороге, так это о преимуществах обладания златом, и о власть имущих, и о суровой необходимости соблюдать закон. Скоростной глайдер возник у ворот высокогорного особняка, в котором располагался секретный институт, мгновенно, по одному только мановению смуглой ладошки наследницы могущественной империи «Линчжи». И помчался этот глайдер к столице Республики, явно посылая куда подальше всех диспетчеров — гражданских и военных служб движения — вместе с обещанными за такое непослушание карами. Подумав об этом, Том — это у него уже вошло в привычку после контактов — провалился в глубокий и в то же время беспокойный сон. В нем он, незримым спутником Кайла Васецки, брел по колдобинам дорог Больного Царства к столице страны, огромной, разрушенной Эпидемией и войной с чудовищами, и чудища эти перекликались в далеких горах, и раскосые ведьмы следили за ними из заколдованных рощ. И дьявол жил в лесах. А Кайл все что-то пытался объяснить ему — своему гостю из Истинного Мира, все говорил и говорил что-то внутрь самого себя, куда гость этот поселился, и длилось это до тех пор, пока и там — в странно реальном Мире вымороченного кошмара — Тома не сморил сон. Ставший пробуждением наяву в ярком полуденном солнце, редком для конца зимы, перед воротами родового особняка владык фармакологической империи.

Водитель, выскочив из кабины, услужливо помогал хозяйке и ее гостям спуститься на пыльную холодную землю перед входом в сад, голый и жутковатый в эту пору года. Посмотрев на красный, в традиционном китайском стиле, дом, Том внутренне похолодел, вспомнив о таящейся там, в глубине этого красивого дома, совсем недалеко от зала с окованными сундуками, другой, похожей на нутро жарко натопленной печи, комнате.