— А что взамен? — спросила она осторожно, понимая, что всё звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Взамен? — Эдгар посмотрел непонимающе.

— Что я должна буду за это? — она почувствовала, что снова краснеет.

Он посмотрел как-то странно, усмехнулся и покачал головой.

— Ничего. Хотя нет, пожалуй… прости моего дядю за то, что он сделал. Шарль он… такой. Он не плохой, но иногда совершает очень странные поступки даже безо всякого проклятья. Наверное, эти болота так действуют на людей. И прости меня за то, как я поступил на балу… Теперь, когда есть объяснение всему, что случилось, мне как-то легче от мысли, что это не совсем моя вина.

Летиция смотрела на Эдгара и не верила своим ушам. Нет, всё это было слишком хорошо, почти идеально, но…

Он сделает это всё для неё? Ничего не прося взамен, кроме прощения? Святая Сесиль! Так не бывает!

Всем мужчинам, что попадались на её пути последнее время, было что-то нужно от неё. Антуан Морье, Готье Бернар, Филипп, Жильбер, Морис Жером, даже Шарль…

Летиция поймала себя на мысли, что вот он — идеальный мужчина, тот, которому она бы и сама всё отдала. Он стоит перед ней, и будь её воля, она оставила бы всё как есть. Даже выпила бы снова чёртов ром с перцем, чтобы почувствовать всё это!

Нет, ты не должна так думать! Это всё зелье! Надо просто потерпеть, и потом всё пройдёт. Жизнь наладится, и всё это забудется, как страшный сон.

— Это… я даже не знаю, как благодарить за такое великодушие, — пробормотала она, сцепив пальцы и пылая от обуревающих её чувств. — Я… не знаю, что и сказать. Спасибо! Но… я же не могу остаться здесь…

Она посмотрела на него, а в глазах стояли слёзы. Эдгар оттолкнулся от стены и, засунув руки в карманы, принялся ходить вдоль окон.

— Почему? — спросил он, наконец. — Просто побудешь моей гостьей. Я был не слишком-то гостеприимен, мы же, в конце концов, соседи. Всего-то два дня… Думаю, отдых тебе не помешает. Если ты боишься Шарля или Грегуара — они даже на десять шагов к тебе не подойдут. К тому же для ритуала фальшивому святому отцу нужно ещё встать на ноги. А теперь… извини, мне нужно идти. Я пришлю служанку, она покажет тебе комнату. Хорошего дня, Летиция.

И он поспешно вышел, так, будто хотел скорее сбежать из комнаты.

Всё это было странно.

Странно находиться в этом доме в качестве гостьи. Странно знать, что нечего больше опасаться. И что послезавтра утром она, наконец, завершит своё затянувшееся путешествие. А самым странным было то, что этого отъезда к Анри Бернару Летиция боялась больше всего. Потому что…

…потому что им с Эдгаром придётся расстаться.

Это было очень глупо. Если всё, что рассказал Эдгар — правда, то это просто действие зелья. И когда оно действовать перестанет, то всё это исчезнет. Ведь то, что она чувствует — нереально. Но как ей сейчас успокоить своё сердце? Как заставить его перестать болеть, и как не думать об Эдгаре? Как сейчас отделить реальность от чьих-то навязанных желаний, когда внутри неё всё сопротивляется этому? Мысль об отъезде нагоняла на неё такую тоску, что впору пойти и броситься в болото.

Служанка показала ей комнату, принесла всё необходимое и спросила, чего ещё она желает, добавив, что хозяин велел дать ей всё, что она попросит. А что ей просить?

Она отпустила служанку и вышла на балкон второго этажа, прикрытый густыми ветвями глицинии. Остановилась, прячась за зеленью, и стала наблюдать за тем, что происходит во дворе. Ньоры убирали ветви и мусор, кучер подогнал к главному входу коляску, и вскоре появилась разъяренная мадам Дюран, торопливо села в неё, демонстративно прикладывая к губам платок и обмахиваясь веером. Перед тем, как уехать, она произнесла кому-то, стоявшему внизу на веранде:

— Ты также безумен, как и твой отец!

А когда коляска скрылась из виду, снизу раздался голос Шарля, и, хотя подслушивать чужие разговоры было нехорошо, Летиция удержаться не могла.

— Ты дразнишь гусей, племянник, и твоя мать права, — произнёс Шарль, прокашлявшись, — зачем ты оставил Летицию здесь? Ты же видишь, как разозлил Эветт? Она помчалась к Лавалям, как фурия. Гляди, сейчас заявятся сюда всей честной компанией, что ты будешь тогда делать? Или тебе это как раз и надо? Ищешь повод, чтобы не жениться на Флёр?

— С каких пор ты записался в проповедники? — резко осадил его Эдгар. — Ты за этим меня искал — читать нотации?

— Нет, я тебя хотел предупредить. Потому как не собираюсь я участвовать в этой всей междоусобице. Мне Лавали дорогу не переходили, и мне стреляться с ними нужды никакой нет, хватает и старого пирата. А ты, коли уж собрался жениться, так женись, и нечего держать пассию под боком и драконить будущую жену. Она и так крута на расправу, а учитывая, что ты выкинул в прошлый раз…

— Она не пассия, послезавтра утром она уедет к деду.

— Как же, так я тебе и поверю, что ты её отпустишь! Видел я, как ты трясся над ней. Хоть бы дом ей снял что ли, в Альбервилле на Высоком Валу, как делают все…

— Шарль, проваливай по-хорошему, — огрызнулся Эдгар. — Я сам со всем разберусь, и твои советы мне без надобности!

— Моё дело маленькое, — произнёс Шарль с усмешкой. — А ты смотри, как бы не пожалел, пытаясь усидеть на двух стульях. Кстати, тебе бы стоило посмотреть, что сделал чёртов ураган в низине, кажется, мы сильно не досчитаемся урожая…

Летиция слушала, затаив дыхание. Они спорили ещё некоторое время и говорили о разном, но главное, что она вынесла из этой семейной перепалки: женитьба на Флёр Лаваль — единственный выход для семьи Дюран, учитывая ситуацию с банком Фрессонов, урожаем и долгами. И что без обеспечения, которое гарантирует мсье Лаваль, либо Эдгару, либо его матери грозит тюрьма.

И в свете этого обстоятельства Летиция ещё больше утвердилась в мысли, что поступок Эдгара на балу был продиктован именно действием зелья. Не мог человек в своём уме принять участие в том аукционе, подставив под удар такие нужные им отношения с Лавалями, разорвав помолвку ради неё — женщины, которую видел всего-то три раза в жизни. Эдгар Дюран не безумец, и не сумасброд, он порядочный и разумный человек, а значит…

…а значит, он прав. Все их чувства ненастоящие.

И почему это понимание, как ножом по сердцу? Почему от этой мысли так больно?

Отодвинув рукой листву, Летиция смотрела, как Эдгар говорит во дворе с ньорами, и раздаёт указания насчет починки разрушенного ветром забора. Как идёт и садится в коляску, как склонившись, говорит что-то слуге, как надевает шляпу, берет в руку хлыст…

Во всех его движениях, во всех жестах, в выражении его лица — во всём чувствовались уверенность и спокойствие, словно он знал, что нужно делать. Хотя Летиция была уверена, что сейчас на душе у него вот так же муторно, как и у неё. Она видела, с какой готовностью его слушают ньоры, и что даже Шарль — его дядя — хоть бурчит и возражает, но тем не менее выполняет все его распоряжения.