– Так как мануальное управление через дистанционный компьютер заблокировано, для досрочного уничтожения придется спуститься на нижний уровень и работать с сервером напрямую.

– Отлично, – воодушевилась я. – Если мы запустим уничтожение лаборатории, не придется бояться октановой соли на поверхности. Сколько у нас будет времени, чтобы убраться отсюда до взрыва?

Он опустил голову.

– Кай! Сколько?!

– Нисколько. Как только включится третья стадия, выходы на поверхность будут перекрыты защитными банами. Пусковая шахта, подводный шлюз – все. Мы просто не успеем добежать с нижнего уровня до любого из них.

Несколько мгновений я молчала, ошарашенная этим признанием. Затем снова усмехнулась.

– Значит, вот так поставлен вопрос? Или мы погибаем тут, внутри, но спасаем материк, или просто ждем спасения, наблюдая, как умирают остальные? Наш старый друг Тхассу, если он еще жив? Оставшиеся звери, птицы и растения?

– Да, – глухо ответил Кай, – вот так поставлен вопрос. И ответ можешь не говорить. Я прекрасно его знаю. В отличие от твоего отца.

– Подожди. – Я вскочила и пошла обратно в диспетчерскую. – Почему не может быть другого выхода? Всегда есть другой выход! Пусть военный корабль уничтожит базу на орбите, пусть кто-то прилетит и расстреляет всех дронов до того, как они начнут распыление соли. Почему нельзя так? Неужели папе не пришло это в голову?!

– Дана! – Кай догнал меня, схватил за руку, рванул к себе. – Они не успевают прилететь сюда! За тринадцать часов – не успевают!

– Как не успевают?! Тринадцать часов – это целая жизнь!

– Это Земля! Это комиссия! Это бумаги! – заорал он мне в лицо. – Это полет военной группы за протурбийскую границу! Это куча дипломатической волокиты! Твой отец выворачивается наизнанку. Он может прилететь сам, но не сможет пробиться к нам мимо базы на орбите. Он уже вылетел, не дожидаясь остальных. С ним твоя мама. Но мы отрезаны! Пойми это! – Кай схватил меня за плечи, его голос упал до шепота: – Мы только вдвоем…

И внезапно я все поняла. Четко осознала, что должна делать. Более того, подумала, что, возможно, звезды изначально вели меня именно к такому концу. У каждого есть свой смысл жизни. Но свой смысл смерти удается найти не всем.

Я подняла глаза на Кая.

– Что ты сказал папе?

– Что ты будешь ждать его здесь, целая и невредимая.

– А что ты подумал на самом деле?

Уголки его губ дрогнули.

– Ты никогда не умела спокойно смотреть на чужие страдания.

– Ты останешься со мной? Мне страшно…

Он мягко улыбнулся, будто услышал самый глупый вопрос в мире, заправил мне прядь волос за ухо, погладил по щеке.

– А разве я не был с тобой все это время, Белоснежка?

Обхватив ладонями мое лицо, Кай прижался к губам. Будто яркая вспышка пронеслась перед глазами, и когда он приподнял и усадил меня прямо на край диспетчерского пульта, никто из нас не усомнился, что именно так правильно. Мы были только вдвоем, как раньше, в бурю у разлившейся реки, как всегда с самой первой встречи. Жаркое дыхание, влажные дорожки поцелуев под грохот каждой секунды в ушах – ведь время неумолимо работало против нас.

Кай замер, уткнувшись лицом мне в шею и обдавая ключицы жарким дыханием, а я думала только об одном: у нас осталось тринадцать часов вместе. Тринадцать – значит, как минимум десять мы можем потратить, чтобы напоследок побыть вдвоем. Немного остыв, Кай сгреб меня в охапку, подхватил на руки и понес. Я прижалась к плечу и закрыла глаза, полностью доверившись его желанию.

Хлопнули двери шлюза. С шипением отъехала какая-то панель. Кай опустил меня куда-то – и тут же плотные объятия ремней охватили все тело. Я вздрогнула, выныривая из блаженных грез, и обнаружила себя в тесной спасательной капсуле. На лице Кая лежала печать решимости.

– Что ты делаешь?! – закричала я, пытаясь отстегнуться, но он ударил кулаком по боковому карабину, изогнув и заблокировав его. На металлической поверхности осталась кровь: Кай разбил руку.

– Извини, я пообещал твоему отцу.

– Что пообещал? – Мне стало страшно. – Кай, мы же все решили. Я не умею управлять этой штукой. И даже если бы умела, это ничего не меняет!

– Ею не надо управлять. Это аварийный запуск. Капсула автоматически стартует вверх. Через определенное время ты окажешься на орбите и побудешь там до тех пор, пока тебя не подберет корабль отца. Я же сказал, что он уже летит за тобой.

– Выпусти меня! Пожалуйста! – Я просила Кая, а сама до конца все еще не верила, что он выполнит задуманное.

– Я же знал, что ты захочешь спасти мир, Белоснежка. Я же знал. Твой отец рассказал мне про вариант с уничтожением лаборатории, но поставил условие, что ты будешь как можно дальше отсюда, когда все взорвется, – говоря это, Кай смотрел куда-то поверх моего плеча, и казалось, что-то внутри его уже взрывается и распадается на части. – Орбита – самое дальнее расстояние, которое я смог ему предложить.

– Я не долечу до орбиты! Меня собьет спутник!

– Не собьет. За то время, пока ты достигнешь нужной высоты, я уже успею спуститься вниз и отключить его. Положись на меня. Ты же знаешь, что можешь положиться.

– Нет, – я отчаянно затрясла головой, – не заставляй меня смотреть, как ты умираешь! Я не выдержу этого! Слышишь?! Я сойду с ума!

Он улыбнулся одними губами.

– Ты столько раз порывалась спасти всех. Наверно, в этом есть что-то особенное. Дай мне хоть разок попробовать, что же это такое.

– Нет! Кай! – Я уже рыдала в голос. – Я не хочу, чтобы так! Я не смогу без тебя!

– Я всегда буду рядом. Ты же не забудешь, во что верят протурбийцы? Только посмотри на звезды – и ты увидишь меня там.

Он поднял руки и резким движением опустил защитное стекло капсулы. Тут же заработала система подачи воздуха, зашумела над головой вентиляция, а все звуки извне пропали. Я принялась колотить по стеклу, все еще надеясь разбить его, если это потребуется, чтобы достучаться до Кая. Он отошел на шаг, засунул руки в карманы и стоял так, просто глядя на меня, такой далекий и одновременно такой родной, словно ближе я не знала никого в своей жизни.

Наконец я сдалась и прошептала:

– Не поступай так со мной. Ты же никогда не хотел спасать мир. Это же не твое…

Кай улыбнулся, коснулся двумя пальцами губ, потом приложил их к стеклу на уровне моего лица, развернулся и ушел. Я провожала его взглядом, пока шлюз пусковой шахты не отрезал нас друг от друга. Меня трясло, слезы градом катились по лицу. Капсула дрогнула. Где-то над головой что-то загремело, стало светло, когда солнечные лучи заглянули в открывшийся проем. А затем меня вдавило в кресло, когда огромная туша острова со всей мощи выплюнула крохотный кусочек металла вверх.