– Тогда мы остаемся, – сказал Рейли Табака, и толпа за ним начала скандировать:

– Арестуйте нас! Арестуйте нас! Сейчас же!

– Я разместил новых людей на позициях, – негромко доложил Лотар. – Теперь у нас почти двести человек.

– Даст Бог, хватит, если эти рассвирепеют, – ответил начальник и с тревогой оглянулся на людей в форме. По сравнению с людским морем за воротами они казались очень незначительными и маленькими.

– Я достаточно долго спорил с вами, – он снова повернулся к толпе за воротами. – Вы должны немедленно увести этих людей. Это приказ полиции.

– Мы остаемся, – любезно ответил Рейли Табака.

Утро длилось, жара усиливалась, и Лотар чувствовал, как жара, жажда, пыль и пение растят напряжение и страх его людей. Каждые несколько минут в толпе, словно в течении реки, возникал небольшой водоворот и расходился и всякий раз изгородь тряслась и раскачивалась, а полицейские трогали оружие и переступали на жарком солнце. В течение утра дважды прибывали подкрепления, и толпа пропускала их; теперь за оградой собралось почти триста полицейских в форме. Но вместо того чтобы рассеяться, толпа росла: все те, кто прятался в домах пригорода, побежденные любопытством, присоединились к большинству.

После каждого нового прибытия грузовиков споры и тщетные приказы разойтись начинались заново, и на жаре, в нетерпеливом ожидании настроение толпы постепенно менялось. Улыбки исчезли, пение сменило тон: зазвучали свирепые воинские песни. По толпе расходились слухи: перед ними выступит Роберт Собукве, Фервурд приказал отменить пропуска, Мозеса Гаму выпустили из тюрьмы – и все торжествовали, радовались и пели, а потом ворчали и отступали, когда слух не подтверждался.

Жгучее солнце достигло зенита, запах толпы приобрел отчетливый мускусный африканский оттенок, чуждый и одновременно ужасно знакомый.

Белые полицейские, с утра стоявшие под солнцем, достигли предела нервного напряжения и всякий раз, как толпа налегала на хрупкую проволочную сетку, начинали суетливо двигаться, один или два без приказа вставляли обоймы и высоко поднимали автоматы, нацеливая их на толпу. Лотар видел это, он ходил вдоль рядов и приказывал разрядить оружие.

– Скоро нам придется что-то сделать, сэр, – сказал он начальнику. – Так не может продолжаться: кто-нибудь сорвется.

Это ощущение витало в воздухе, сильное, как запах разогретых тел африканцев, – Лотар явственно различал его. Он всю ночь не спал, осунулся и казался себе хрупким и неровным, как обсидиановый нож.

– Что вы предлагаете, Деларей? – рявкнул начальник, испытывавший такое же напряжение и уставший не меньше. – Говорите, мы должны что-то сделать? Ja, согласен. Но что именно?

– Надо удалить главарей из толпы. – Лотар показал на Рейли Табаку, остававшегося у ворот. Он провел там уже почти пять часов. – Вот эта черная свинья не дает им разойтись. Если схватить его и других вожаков, остальным вскоре надоест.

– Который час? – спросил начальник, и хотя это, казалось, не имело отношения к происходящему, Лотар взглянул на часы.

– Почти час дня.

– В пути должны быть новые подкрепления, – сказал начальник. – Подождем еще пятнадцать минут и сделаем то, что вы предлагаете.

– Посмотрите туда! – неожиданно сказал Лотар и показал налево.

Несколько молодых людей вооружились камнями и кирпичами, и сзади, из толпы, над головами передавали вперед другие метательные снаряды: куски облицовки, обломки камней.

– Ja, надо прекратить это немедленно, – согласился начальник, – иначе беда.

Лотар повернулся и приказал ближайшим констеблям:

– Зарядите автоматы и идите за мной к воротам.

Он видел, что люди в цепочке восприняли его приказ как относящийся ко всем, послышалось металлическое щелканье: обоймы крепились к автоматам, взводились спусковые механизмы. Лотар несколько мгновений думал, не заняться ли этим, но время было жизненно важно. Он понимал, что должен удалить вожаков из толпы, потому что всего через несколько секунд начнется погром. Молодые люди в передних рядах толпы уже вцепились в сетку ограды и раскачивали ее.

Идя первым в группе полицейских, Лотар подошел к воротам и показал на Рейли Табаку.

– Ты! – крикнул он. – Я хочу поговорить с тобой.

Он просунул руку в квадратное отверстие у замка ворот и схватил Рейли за рубашку.

– Хочу вытащить тебя отсюда! – рявкнул он, и Рейли, отпрянув от его руки, толкнул стоящих за ним.

Амелия вскрикнула и схватила Лотара за запястье:

– Оставьте его! Не делайте ему больно!

Молодые люди вокруг увидели, что происходит, и надавили на сетку.

– Jee!– закричали они. Этому протяжному басистому военному кличу не может противиться ни один воин нгуни. От этого возгласа закипает охваченная боевым безумием кровь, и все окружающие подхватили:

– Jee!

Часть толпы за тем местом, где Рейли боролся с Лотаром Делареем, подалась вперед, с громким боевым кличем бросилась на изгородь, и сетка прогнулась и начала падать.

– Назад! – крикнул Лотар своим людям, но задние ряды толпы устремились вперед, чтобы увидеть, что происходит, и ограда рухнула.

Она обрушилась, и хотя Лотар успел отскочить, один из металлических столбов зацепил его скользящим ударом и бросил на колени. Толпу больше ничто не сдерживало. Задние ряды напирали на передние, и тех выдавливало во двор; люди спотыкались о Лотара и падали, а он пытался встать.

Сбоку из толпы по высокой дуге полетел кирпич. Он ударил в ветровое стекло одного из грузовиков и разбил его, превратив в дождь блестящих как алмазы осколков.

Закричали женщины, они падали, сбитые с ног давлением сзади; мужчины пытались выбраться со двора, но им не давали задние ряды: они напирали с воинственным криком « Jee!», рождавшим безумие.

Под этим напором Лотар пытался встать. Из-за изгороди обрушился град камней и кирпичей. Наконец Лотар поднялся и только благодаря своей отличной спортивной форме удержался на ногах, когда лавина обезумевших тел поволокла его в глубину двора.

За ним послышался громкий треск, и в первое мгновение