– Жестко, но засчитано, – кивает Мнац и обводит взглядом кабинет. – Так значит, вот что у тебя за работа? Улыбаешься весь вечер, а после ковыряешься в бумажках?

– За это хорошо платят, и график удобный. Жаловаться не на что. А чем занимаешься ты?

– Не тем, о чем ты думаешь.

– Настоящим маньяком так и не стал?

– Как-то не сложилось.

– А если серьезно?

Он снова находит мои глаза. Металлический треск звенит в ушах, и я открываю для себя одну небольшую деталь – железный занавес Мнаца, его больше нет. А мой собственный крошится, как сахарное стекло.

– Пытаюсь вернуть девушку, которая мне дорога.

Щеки теплеют, но я скрываю за подколкой настоящую реакцию:

– Помимо глупостей.

– Интересно, выгодный ли я вариант, Алена? Ресурсный ли парень?

– Интересно, кем ты стал?

– Я занимаюсь продажей подержанных машин. Небольшой бизнес в доле с другом.

– Ого-о-о… – восхищенно тяну я. – У тебя есть друзья?

– То есть тебе можно издеваться, а мне нет?

– Бедный Даня… так тяжело играть по чужим правилам… – кривляюсь я.

Мнац сжимает зубы. Кажется, он сейчас встанет и хлопнет дверью. Жду этого и боюсь. Если он уйдет, то поставит жирную точку, но Мнац только медленно выдыхает и уверенно произносит:

– Продолжай, Алена. Если тебе станет легче, я готов потерпеть. Выпусти злость. Хочешь, травмат завтра принесу и съездим в лес?

– Ты говоришь так, будто готов на все.

– Потому что это правда.

Бум! Последний удар, и защита падает. Сотни несказанных слов жгут кончик языка. Хочется спросить обо всем, но боязно ошибиться с вопросом или получить тот, на который пока не готова ответить, но уже пора. Пришло время снять маски, перчатки и спуститься с игрушечного ринга, чтобы поговорить.

– Как твои родители? – тихо спрашиваю я, опуская голову.

– Уже лучше. В целом они неплохо справились. Алла была умницей до конца.

Мне жаль родителей Мнаца, но больше всего я переживала за него. Не хочу это признавать, но он прав. Как и всегда. Беспомощность перед чужим горем губительна и очень опасна.

– А как ты? – задаю следующий волнующий вопрос.

– Смирился и отпустил. Алка столько обещаний с меня взяла, – с теплой печалью отвечает Мнац. – Придется жить до ста пятидесяти, чтобы все их выполнить.

– С опозданием, но все-таки… мои соболезнования…

– Спасибо. Тогда и ты прими мои. Твоя бабушка… Я знаю, крестная рассказала. Мне жаль.

– Вы говорили обо мне с Елизаветой Игоревной?

– Крестная хорошо к тебе относится и волнуется, как за свою. Она была расстроена, что ты бросила учебу, и позвонила мне. Думала, мы все еще общаемся, хотела узнать, как ты устроилась на новом месте. Я не следил за тобой, если что. Но признаюсь, иногда хотелось.

Перевариваю услышанное. Все-таки нельзя просчитать жизнь, слишком много переменных. Остается только работать с данностью. Что у нас есть? Сложное прошлое, четыре года разлуки, и… мы. Почти чужие, но слишком родные, чтобы снова легко разойтись. Парадокс.

– Ален, я тебя понимаю. Ты правильно сделала, что уехала. Нечего ловить в той дыре, Волковский колледж никогда тебе не подходил. И не потому, что ты слабая, ты другая. А образование не так уж и важно, если есть цель или необходимость сменить ориентир. Получить корочку можно где угодно и когда угодно.

– Я учусь дистанционно.

– Серьезно? И на кого? Погоди, дай угадаю… Юрист? Тебе бы подошло. Прокурор или судья. Точно! Черная мантия и огромный молот, которым ты отбивала бы бошки преступникам.

Тихо смеюсь. Границы между нами тускнеют, а атмосфера наполняется комфортным теплом.

– Я думала о юриспруденции, но поняла, что меня тянет в другую сторону.

– Ну ладно. Не томи.

– Детский психолог. Хочу помогать тем, кто… – Запинаюсь, преодолевая внутреннюю борьбу с отголосками прошлого. – Кто нуждается. Квалифицированно помогать.

– Алена! – ошарашенно выпаливает Мнац. – Ты серьезно?!

Молчу, прижимая подбородок к груди. В горле растет колючий ком, а сердце жалобно скулит. Не понимаю, что со мной происходит. Знакомые чувства без названий и определений обнимают сердце. Скрипит стул, тихие шаги все ближе. Мнац садится передо мной на корточки и кладет руки на мои.

– Я горжусь тобой, – хрипло произносит он. – Честно. Пойми правильно, я не претендую на твои заслуги. Не собираюсь сравнивать и проводить параллели. Я… у меня слов нет. Ты такая умница, Ален. Это потрясающе. Ты потрясающая!

Пара слезинок срывается с ресниц и падает на колени. Больше не могу сдерживаться. Мнац был единственным близким мне человеком. Он знал меня, понимал. Я давно простила его за то, что тогда случилось. Простила и приняла. И мне… мне так его не хватало. Может, это глупо и эгоистично, но слышать, что он мной гордится – лучшее из всего, что он мог сказать. Ни от кого другого я не приняла бы этих слов.

У меня так и не получилось с кем-то сблизиться, чтобы ощутить подобное. Я привыкла быть одна, обрела силу в себе, но этого недостаточно. Поддержка близких – ценнейший дар. Но единственный оставшийся близкий мне человек пропал на четыре года, а теперь вернулся, загнав в угол. И я не знаю, что с этим делать. Впустить его, чтобы обрести счастье с неизвестным сроком годности, или захлопнуть эту дверь навсегда, вновь оставшись в одиночестве на неопределенный срок?

– Ну, ну, рыбка, – ласково говорит Мнац, сжимая мои пальцы. – Что опять не так?

– Ты такая сволочь… – упираюсь лбом ему в макушку и глубоко вдыхаю.

Он сменил парфюм. Теперь это не жгучая пряность, а терпкий древесный запах со сладкими отголосками. Мне нравится.

– Прости меня, Ален, но я не мог остаться с тобой.

– Знаю. Я ненавижу то, что ты сделал, но понимаю, почему ты так решил.

– Теперь я здесь. И я никуда не уйду, – твердо заявляет он.

– Ты не можешь этого обещать.

– А ты всегда можешь вколотить нос мне в череп, если солгу.

– Как у тебя все легко, – болезненно усмехаюсь я.

– Не вижу смысла усложнять. Я не смогу бросить тебя, Алена. Ты нужна мне больше, чем я тебе.

– Зачем?

Отстраняюсь и заглядываю ему в глаза в поисках честного ответа.

– Трудно объяснить… – напряженно произносит он.

– У тебя никогда не было с этим проблем.

Мнац вздыхает, дернув бровями. Ему сложно, как и мне. Шатает из одного состояния в другое.

– Потому что рядом с тобой мне хочется жить. И плевать, с начала или с конца мы продолжим. Ходить мне за тобой еще месяц или десять лет. Я чувствую силу, смысл и желание двигаться вперед. С тобой. Не тянуть следом, не блуждать в лабиринте. Идти рядом. Вместе.