– Как мне избавиться от этого? – спросил он прямо.

Исса посмотрел на него.

– Избавиться от чего?

– От моей связи с маридами. От… шепота в голове, – сбивчиво рассказывал Али, чувствуя, что теряет контроль над собой. – От моих способностей. Я хочу, чтобы все исчезло.

– Твоих способностей? – удивился ученый. – Каких еще способностей?

Али высвободил магию, которую и так сдерживал из последних сил. Вода хлынула из ладоней, в ногах заклубился туман.

– Таких способностей, – выдохнул он.

Ученый отскочил назад.

– Ох, – вырвалось у него шепотом. – А вот это… – Он часто заморгал. – Это что-то новенькое.

– Нет, – отозвалась Хацет. – Вовсе нет. – Али резко повернулся к матери, и она посмотрела на него, как бы извиняясь. – Незначительное, совсем незначительное владение магией воды у нас семейное и передается по наследству. Часто проявляется в детстве, но к подростковому возрасту обычно исчезает. И ничуть не похоже на то, о чем рассказывал мне ты, – добавила она, когда у Али округлились глаза. – Раскапризничавшийся малыш, например, может опрокинуть кувшин с водой на противоположном конце комнаты. Зейнаб, когда думала, что я не вижу, любила закручивать маленькие водовороты в стаканах с водой.

Али ахнул.

– Зейнаб? Зейнаб обладает такими способностями?

– Уже нет, – твердо сказала Хацет. – Обладала, когда была маленькой, да. Возможно, она даже не вспомнит об этом. Я всегда ее строго наказывала, когда замечала за этим занятием. – Она с мрачным видом покачала головой. – Я так боялась, что ее кто-нибудь увидит. – Она подняла глаза на Али. – Но я никогда не подозревала в этом тебя. Ты всегда проявлял только черты Гезири, даже в детстве. А поступив на службу в Цитадель, всегда строго следовал уставу…

– Ты боялась, что я выдам тебя, – закончил Али, когда мать умолкла.

Ему стало тошно. Али даже не мог сказать ей, что она ошибалась. В детстве он был так полон решимости доказать свою верность племени своего отца и брата, так непоколебим в своей религиозности, что да, он выдал бы секрет Аяанле. Сейчас ему было стыдно за это. Он вдруг сел и провел мокрыми руками по лицу.

– Но почему ты молчала, когда я уже рассказал тебе о маридах?

Ее слова были полны нежности.

– Али, ты был в панике. Ты вернулся в Дэвабад меньше недели назад. Было рано.

Исса смотрел на них так, словно внезапно пожалел, что впустил их.

– Прекращай, – предупредил он, тыча пальцем в змейку тумана, обвившуюся Али вокруг пояса. – Ты хоть представляешь, что случится, если кто-нибудь застанет тебя в такой момент? Толпа гналась за мной из дворца только из-за моих изумрудных глаз!

– Тогда помогите мне, – взмолился Али, пытаясь сдержать воду. – Пожалуйста. Мне становится все труднее контролировать себя.

– Я не знаю, как тебе помочь, – ответил Исса растерянно и взглянул на Хацет, впервые за все время немного оробев. – Прости меня, королева. Не знаю, чего вы ожидали, но я никогда не встречал ничего подобного. Его нужно отвезти в Та-Нтри. Там он будет в безопасности, а твоя семья может ответить на его вопросы.

– Я не могу отвезти его в Та-Нтри, – ответила его мать прямо. – Обстановка во дворце накалена до предела. Его отец и брат подумают, что я готовлю его к перевороту, а если кто-то из них узнает об этом? – Она кивнула на туман, который пока не рассеялся. – Я им не доверяю. Гасан ставит дела города превыше всего.

Исса покачал головой.

– Королева Хацет…

– Умоляю. – Слово повисло в воздухе. – Он мой единственный сын, Устад, – не сдавалась она. – Я достану тебе все, что когда-либо было написано о маридах. Достану копии наших семейных архивов. Придумай, как помочь нам. Это все, о чем я прошу. – В ее голосе послышались нотки лукавства. – Ну же. Наверняка ведь не одно десятилетие прошло с тех пор, как ты ломал голову над хорошей задачкой.

– Тебе могут не понравиться ответы, – заметил Исса.

Али, вне себя от ужаса, уставился в пол. Он кожей чувствовал тяжесть их взглядов, чувствовал беспокойство, идущее от его матери.

Хацет сказала:

– Сомневаюсь, что у нас есть выбор.

По окончании встречи мать строго-настрого велела Али сохранять спокойствие и предоставить разбираться с проблемой ей и Иссе, однако их разговор в больнице не отпускал его. Чтобы отвлечься, Али углубился в работу, отчаянно стараясь не обращать внимания на шепот, который просыпался у него в голове во время омовений, и на дождь, который уже несколько дней не утихал, а только усиливался. Али почти не спал. А когда ему все-таки удавалось сомкнуть веки, его сны наводнялись образами горящего озера и разбитых кораблей, чешуйчатых щупалец, тащивших его под мутную воду, и холодных зеленых глаз, прищуренных над древком стрелы. Али просыпался, дрожа и обливаясь потом, и ему казалось, словно кто-то шепотом предупреждал его о чем-то.

Все это сказывалось на его поведении и не оставалось незамеченным.

– Ализейд. – Отец Али щелкнул пальцами у него под носом, когда они выходили из тронного зала после приема. – Ализейд?

Али моргнул, выходя из забытья.

– Да?

Гасан посмотрел на него.

– С тобой все в порядке? – спросил он с ноткой беспокойства в голосе. – Я был уверен, что ты выскажешь меняле из Гарамы все, что о нем думаешь.

Али не помнил ни менялы, ни Гарамы.

– Прости. Я просто устал.

Отец прищурился.

– Проблемы с больницей?

– Вовсе нет, – поторопился ответить Али. – Работа идет гладко и по расписанию. Если будет воля Всевышнего, как раз успеем открыться к Навасатему.

– Вот и славно. – Они завернули за угол, и Гасан хлопнул его по спине. – Только не переутомляйся сверх надобности. Ах… к разговору о переутомлении и тех, кому оно пошло бы на пользу. Мунтадир, – поприветствовал он старшего сына. – Надеюсь, у тебя была веская причина пропустить прием.

Мунтадир положил пальцы на сердце и потом на бровь.

– Мир твоему дому, король, – сказал он, не обращая внимания на Али. – Да, была. Мы можем поговорить у тебя?

Али хотел отойти, но Гасан ухватил его за запястье.

– Нет. Ты тоже останься. Не думайте, что я не заметил, как вы избегаете друг друга. Что за ребячество?

Али покраснел, и Мунтадир приосанился, бросив на Али мимолетный презрительный взгляд, как на назойливого жука, после чего устремился в кабинет. Оно было и к лучшему, потому что Али и впрямь почувствовал острое ребяческое желание пролить воду из фонтана снаружи отцовского кабинета на дорогой плащ, наброшенный на плечи Мунтадира.

То, что отношения между принцами испортились после того, как Али посетил храм Дэвов вместо Мунтадира, было еще мягко сказано. Как ни старались, Али и Зейнаб не смогли вернуть регалии Мунтадира обратно в его гардероб незамеченными, и Мунтадир, у которого на челюсти красовался свежий синяк, видимо, поставленный их отцом, устроил им основательный разнос, крича на своих младших брата и сестру, пока не довел Зейнаб до слез, а Али – чуть не довел до взрыва бутылок с алкоголем, которыми была замусорена вся комната.