litbaza книги онлайнНаучная фантастикаПовести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 173
Перейти на страницу:
гуся и клеймивший оленей особой тамгой».

«Можно думать, — продолжал Андрей, — что этим путешественником был П.А.Ветлугин, которого вы ищете… На это указывают два полустершихся слова: «Ветл» и «тлуги», — по-видимому, обрывки фамилии писавшего».

Во втором документе-акте, заверенном подписями, мой друг излагал обстоятельства находки.

К сожалению, плавник очень долго лежал где-то на отмели, рассохся под лучами солнца, и в щели проникла вода.

Андрей и его товарищи сумели прочесть не все. Возможно, что, если бы письмо сразу попало в руки специалисту, удалось бы разобрать большую часть текста. Но гидрологи переусердствовали. Они принялись сушить у печки бересту, а этого нельзя было делать: она съежилась, покоробилась; когда же начали расправлять, стала крошиться.

Хорошо еще, что кто-то из молодых помощников Андрея догадался переписать, а потом перепечатать те разрозненные слова и обрывки фраз, которые удалось разобрать еще на берегу.

Подлинник письма был безвозвратно утерян. Перед нами была только копия, да и то неполная.

— Что ж, — сказал Савчук (голос его дрожал), беря в руки отпечатанные на машинке страницы, — делать нечего, займемся копией.

Я и Лиза нетерпеливо заглядывали через его плечо.

3

Рядом раздавалось прерывистое дыхание нганасанов. Многие из них, прослышав о письме из Бырранги, прибрели на наш островок с соседних островков (вода начала уже спадать). Сейчас все они собрались вокруг нас, в волнении переминаясь с ноги на ногу, наваливаясь на плечи стоящих впереди. Бульчу присел на корточки возле Савчука и, заглядывая снизу в отпечатанные на пишущей машинке листки, норовил коснуться их пальцем.

Чтение ветлугинского письма происходило при всем честном народе ня, посреди мокрой, поблескивавшей на солнце тундры.

Не привожу письма целиком, потому что связными оказались только первые несколько фраз. Затем все чаще и чаще стали возникать досадные пропуски.

Но Савчук недаром прокорпел столько времени над различными мудреными и путаными архивными документами. Я подивился его сноровке. Обычно он запинался только на мгновение, с поразительной уверенностью перебрасывал смысловой мостик между словами, уводя нас с Лизой и весь застывший в молчании народ ня все дальше и дальше, сначала до льдинам океана, потом по камням Бырранги.

…Должен чуточку предварить события. Дело в том, что, когда мы, преодолев нее препятствия, достигли, наконец, заповедного ущелья, в нашем распоряжении неожиданно очутился дневник Петра Ариановнча. Со свойственной ему аккуратностью он описывал одно событие за другим, последовательно, на протяжении всего времени, что находился в горах Бырранга.

Были отдельные записи, касавшиеся и личных его переживаний. Но Петр Арианович писал об этом очень скупо. Ведь он считал дневник как бы своим посмертным научным отчетом. Первый лист так и начинался: «Путешественника, проникшего в горы Бырранга и нашедшего эти записи, покорнейше прошу доставить их в Российскую Императорскую Академию наук» (слово «императорскую» было потом зачеркнуто и переправлено на «республиканскую»). Далее Петр Арианович скромно писал о том, что метеорологические, геологические и этнографические наблюдения, проводившиеся им в течение более чем двадцати лет, могут пригодиться русским ученым. И он не ошибся.

Когда по возвращении из нашего путешествия я вплотную засел за его описание, то вначале предполагал дать дневник отдельно, в виде приложения. Но Лиза и Савчук запротестовали. Они считали, что это нарушило бы связность изложения, разорвало бы ткань повествования.

По зрелом размышлении, я решил дать распространенный пересказ писем (а после первого письма, прочитанного нами в тундре, были еще и другие), дополняя их сведениями, взятыми из дневника.

Итак, письмо первое…

Выяснилось, что моя гипотеза в отношении спасения Петра Ариановича была верна.

Оторвавшуюся от берегового припая льдину, на которой находился Петр Арианович, носило по морю несколько дней.

Льдины плыли на северо-запад, в широкий проход между Северной Землей и Новосибирским архипелагом. Ледовитый океан, мрачные необозримые пространства, при одной мысли о которых все застывало, леденело в груди…

В течение первого и второго дня Ветлугин жадно оглядывал горизонт, ища мачты какого-нибудь судна: на случайную встречу с судном была вся его надежда. Но море по-прежнему оставалось пустынным.

На исходе второго дня движение льдины замедлилось. Она попала в ледоверть и долго кружилась на месте. (Это было видно по солнцу.) Потом по солнцу же Ветлугин определил, что льдины снова двинулись в путь, но направляются уже не на северо-запад, а на запад. По-видимому, переменившийся ветер стал отжимать их к материку. Только бы не менялся больше!

В изменении маршрута льдин был шанс на спасение — крохотный, но все же шанс!

По счастью, перед побегом хозяйственный Овчаренко запихал в заплечный мешок фунта три ржаных сухарей. Ими Ветлугин питался. Он ограничил себя в еде, стараясь протянуть подольше свои запасы.

В его распоряжении были также ружье, запас пуль и пороха. Но за все время только один-единственный раз ему удалось убить большого тюленя, который отдыхал, растянувшись на проплывавшей мимо льдине.

Льдина с мертвым тюленем ни за что не хотела встать вплотную с льдиной Ветлугина. Неизменно оставалось между ними широкое пространство чистой воды. Ветлугин пытался подобраться к своей добыче в обход, переползая по другим льдинам. Тщетно! При всех комбинациях льдина с тюленем оставалась недосягаемой.

Наверное, не менее двух дней держалась она на «параллельном курсе», дразня, маня, выводя из терпения. Затем Ветлугиным овладел очередной, особенно долгий приступ дремоты, а когда он очнулся, мертвого тюленя поблизости не было.

Ветлугин даже не испытал разочарования, и это испугало его. Безразличие ко всему, апатия — самый страшный враг. Нельзя раскисать! Нельзя терять надежду на спасение! Кто потерял надежду, тот все потерял.

Трудно, почти невозможно поверить в то, что это было на самом деле, могло быть.

Неужели это происходит с ним, с Ветлугиным? Неужели это он лежит ничком на льдине, мерно покачивающейся от толчков других, соседних льдин, ест снег, чтобы утолить жажду, скупо — раз в день — отмеривает мокрое крошево из сухарей, изредка, преодолев дремоту, встает на колени и окидывает взглядом горизонт?…

Все время клонило в сон. Какая-то серая пелена висела перед глазами, и не было сил стряхнуть ее, разорвать…

И вдруг Ветлугин проснулся — внезапно, будто от толчка. Что-то важное произошло или происходило вокруг. Он не мог понять, что именно, и в растерянности ворочался с боку на бок на своей льдине.

Призывный клич несся сверху!..

Обреченный человек поднял голову.

Постепенно пелена перед глазами рассеялась, Ветлугин увидел, что над головой его летят косяки птиц.

Куда они летят? Зачем?…

Ветлугин приподнялся, упершись руками в лед, провожая птиц долгим взглядом.

Крылатые силуэты их один за другим проносились на фоне огромного багрового диска. Солнце заходило.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 173
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?