все унаследовала его жена. Это позволило вам спокойно, не торопясь искать реликвию.

— Я не убивал Пола. Он умер в постели со своей женой.

— Но идея с таблетками принадлежала тебе.

Человек в коридоре слушал разговор, оставаясь невидимым для О'Мэлли.

— Я сделал ему одолжение, — признался, наконец, О’Мэлли. — Изначально Василий планировал подстроить «несчастный случай». С таблетками калия же Пол, пр крайней мере, умер в постели с женщиной. Его последние моменты были чистым наслаждением.

За все время их разговора О’Мэлли и в голову не пришло, что их может кто-то подслушивать.

— Идеальный способ убить здорового человека, — сказал Росток.

— Таблетки ему дал Василий в Лас-Вегасе. Он сказал Полу, что это для профилактики болезни Альцгеймера и что принимать их нужно дважды в день. Судя по тому, сколько таблеток я нашел в пузырьке той ночью, этот идиот удвоил дозу, — он рассмеялся. — Ну и кретин!

— Ты все слышала? — Спросил Росток у гостьи, скрывавшейся в коридоре.

Ее лицо было покрыто тонким слоем штукатурки. Белое платье порвано с одного бока. Волосы спутались. Она выглядела так, словно только что вылезла из могилы. Правую руку она держала за спиной.

О’Мэлли обернулся. Ему потребовалась секунда, чтобы узнать ее. Затем он прокричал:

— Какого черта тебе нужно?

Она сделала шаг вперед.

— Тебя это вообще не касается, — сказал О’Мэлли.

— Касается, — ответила Николь.

— Если ты насчет смерти своего мужа, то я всего лишь дал таблетки.

— Я слышала.

Она медленно достала руку из-за спины. В кулаке у нее был зажат металлический прут, которым Василий дрался в церкви.

— Тупая сука, — пробормотал О’Мэлли. Он был на голову выше ее и на двадцать килограммов тяжелее. Даже с прутом Николь едва ли могла противостоять ему.

— Не такая тупая, как ты думаешь, — ответила она. — Я видела тебя из окна дома епископа перед службой: ты выходил из машины.

Продолжая держать руку. на плече Ростка, О’Мэлли развернулся лицом к Николь. Он поднял левую руку, защищая лицо. Коронер был достаточно силен, чтобы перехватить любой удар.

— С тобой был Василий, — сказала Николь. —И я поняла, что ты работаешь на него. Поэтому решила пойти за тобой сюда.

Николь медленно приближалась. Она занесла свое оружие над головой. О’Мэлли поднял левую руку, а правая сжала плечо Ростка. Николь пристально глядела на коронера. Она перенесла вес прута вперед, но он, казалось, был слишком тяжелым для нее. На секунду он повис, качаясь в пограничном положении, готовый вот-вот упасть под собственным весом. О’Мэлли улыбнулся и двинулся к ней, чтобы обезоружить.

Но Николь умела отлично изображать уязвимость: этим навыком она в совершенстве овладела за годы общения с мужчинами, обожающими иллюзию контроля. Это подействовало и на О’Мэлли, не принявшего угрозы всерьез. Росток видел, что коронер, расслабившись, протянул руку к оружию. И в тот же момент видимость женской уязвимости исчезла. Двигаясь со скоростью самки, привыкшей разбираться с жестокими самцами, она крепче сжала прут, левой рукой оттолкнув О’Мэлли, и нанесла удар. Низкий. Неожиданно низкий. Прут ударил по здоровой ноге О’Мэлли. Он попал по боковой стороне коленной чашечки и с силой вдавил ее внутрь. Нога сначала прогнулась, затем в колене что-то хрустнуло, после чего раздался удар здоровой ноги о металлическую скобу.

О’Мэлли заорал и отпустил плечо Ростка, который поспешил отскочить от него. Коронер отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться. Он раскачивался, опираясь на скобу. Попытался дотянуться до стола, но только стянул с него скатерть. Здоровая нога теперь была бесполезной, и О’Мэлли, пошатнувшись на своей скобе, рухнул на пол, словно больное дерево.

Пока он лежал, плача и хватаясь за раздробленную чашечку, Николь быстро проверила его карманы в поисках оружия, но ничего не нашла.

Росток поднялся на ноги. У него тут же закружилась голова, и он упал обратно на стул.

— Думаю, нужно вызвать «скорую», — сказал он.

— Пусть помучается, — ответила Николь. — Я всегда стыдилась того, что со мной делали мужчины, но то, что сделал он, просто ужасно… Заставил моего мужа умереть у меня на руках!

— Это была не моя идея, — стонал О’Мэлли. — Я только достал калий. Таблетки Полу дал Василий. Это он хотел, чтобы он умер в постели, не я.

— Нет! — завопила она. — Ты был напарником Василия. Я слышала твои признания!

И она ударила прутом ему по плечу.

— А ты была его шлюхой! — прокричал О’Мэлли. Несмотря на боль, он Не мог не огрызнуться. — Просто очередной шлюхой!

Она занесла прут для нового удара.

— Из-за тебя я убила собственного мужа. И теперь убью тебя.

— Остановись! — прокричал Росток. — Ради Бога, остановись! — он перехватил ее запястье, прежде чем она успела ударить О’Мэлли. — Пол умер не по твоей вине. Это — убийство.

Она выпустила свое оружие. Злость угасла, и Николь прижалась к Ростку. В этот раз, в отличие от того вечера на крыльце ее дома, он обнял ее и крепко прижал к себе. Странное создание у меня в объятьях, думал он. Вместо пудры ее лицо было покрыто штукатуркой. Вместо духов от нее исходил запах церковного масла и мыла. В волосах застряли щепки и каменная крошка. Но никогда она не казалась ему такой прекрасной, как в тот момент, и он решил, что никогда больше не отпустит ее.

Но при звуке шагов в коридоре Николь развернулась в его руках, схватила металлический прут и снова приготовилась защищать Ростка.

85

В дверном проеме, одетый в твидовый пиджак поверх шерстяного свитера и шарф, закрывавший горло, стоял Гамильтон Уинфилд. Николь находилась между внезапным гостем и Ростком. Она подняла прут, приготовившись к удару.

— Скажи ей, что я друг, — обратился старик к Ростку.

Николь обернулась, ожидая подтверждения.

— Если бы вы были другом, то не позволили бы ему меня пытать, — проговорил Росток.

— Я хотел послушать его историю, — сказал Уинфилд. — Вы великолепно вытянули все из него.

— Вы охотились за тем же самым. И тоже пришли за бумагой. Что вы собирались сделать: застрелить его, как только он ее найдет?

— Да, если понадобилось бы, я с радостью застрелил его. Хотя эта юная леди, наверное, наказала его куда сильнее. Не думаю, что он когда-либо встанет на ноги.

— Что вы здесь делаете?

— Охраняю дом. Вы же не думаете, что я собираюсь своими руками прикасаться к бумаге.

Николь, приведенная в замешательство их разговором, опустила оружие.

— И что теперь? — спросил Росток.

— Ничего особенного. Завтра здесь будут представители пяти правительственных служб. Команда агентов ФБР и ЦРУ заберет О’Мэлли под свою опеку. Возможно, ему предложат что-нибудь в обмен на кооперацию: