просто лежат, словно спят, но на пощечины не реагируют. Мотают головой из стороны в сторону. В голове бьётся: «Химическая атака».

Перебегая от одного к другому, я и не заметил, как долетел до КПП.

Здесь стояли те самые вновь прибывшие спецы, тот полковник, что битый час расспрашивал меня о станции. Как они успели? И тот подросток.

Точнее девушка, маленькая на фоне этих бугаев. Ее длинная, рыжая, до колен, коса при резких движениях била рядом стоящих. На минуту показалось, что она жалила людей. Вся их группа смотрела куда-то в сторону дороги.

Выглядело это всё действительно завораживающе: огромное пламя освещало оранжевым заревом трубы, делая пейзаж пост апокалиптическим. Меня заметили, в начале обернулся боец, коротко шикнул, и обернулся полковник.

— Михаил?

Он был сосредоточен, но и не мало удивлен тем, фактом, что видит меня перед собой.

— Неожиданно.

На его голос обернулась девушка. Она спокойно посмотрела на всех и вернулась к пламени, что ползло в сторону атомной станции.

У меня волосы зашевелились.

— Что это?

— Это, сегодняшнее нападение.

Понятнее не стало. Со стороны противника послышался нечеловеческий вой, я непроизвольно развернулся в сторону звука. Под дикое звуковое сопровождение полз туман, слегка фосфоресцируя в наступающих сумерках. Я смотрел на него, видел шевеление в тумане, вечность за секунды. Мне мерещится. Мне все это снится, я, наверное, лежу где-то на земле и это мой воспаленный мозг.

Ветер принес запах озона, химии и какого-то гниения. Кислота, туман выделяет кислоту. И уже в слух:

— Кислота, туман выделяет кислоту. Если она дойдет до станции….

— Она сейчас исправит. Наша задача не подпустить тварь, что там обитает.

— Что это?

Мне не ответили, затрещал Гейгера, притороченный к поясу, как у всех обитателей станции. Аналогичный звук послышался от лежащих людей. Сама станция механическим голосом продолжила:

— Внимание, утечка радиации. Внимание, утечка радиации…

Я дернулся и был мгновенно остановлен Константином, который и не заметил моего рывка, настолько стальными были его руки. Он придержал меня за руку, покачал головой. Как сквозь вату послышался бой каких-то ударных, отбывающий незнакомый ритм. Земля вздрогнула, как в кино прошла трещина между этим туманом и станцией.

На территории погас свет, отключился телефон, показывал «вне сети». Трещина заполнялась то ли паром, то ли туманом, пылью. Вспыхивают искры коротких замыканий. Повсюду течет горячая радиоактивная вода, я ощущал его уже по щиколотку, от который счетчик стрекотал не умолкая. Из ужаса меня выдернул абсолютно спокойный девичий голос:

— Эта радиация тебя не тронет. Держись за мной.

А потом обернулась на поле и уже из трещины взлетел огненный столб. Я почувствовал, как вздрогнули люди рядом со мной. Мне даже послышалось в этой какофонии собачий скулеж.

Враждебных объектов и аномалий не обнаружено…

Твой Гейгер спокоен и сердце ему вторит в такт…

Ты заслужил- я тебе доверяю выбор оружия,

Приятная тяжесть в подсумках — это первый твой артефакт.

Из огненной трещины вышли пожарные, в старых «боевках»[1] времен СССР. Первые ликвидаторы. Пожарные, которые тушили возгорание в первый час после взрыва и которые боролись с атомной стихией. Их было 28 бойцов, принявших на себя жар пламени и смертоносное дыхание реактора. Каждый нес рукав, который вместо воды извергал тьму. Не узнать я их не мог. Я помнил их. Всех двадцать восемь бойцов, чьи портреты встречают тебя при входе в главное учебное здание МЧС.

Константин подвинул меня рукой, стараясь загородить собой эту страшную картину. А девушка все пела:

Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо

Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…

Ничто не будет как прежде…

За первыми выехали машины, старая техника, легенды пожарных бригад. Почти семьдесят единиц техники. Они осветили собой землю. Радиоактивно-зеленое свечение было везде. От машин, формы, касок, ядовито зеленое, смертельное.

Пожарные по-деловому выскакивали, хватали оборудование и спешили помочь.

Будь начеку, — я чувствую их в темноте,

Хищные взгляды, Знамение в черной воде…

Дом на болоте, для тех, то собьется с пути…

Убежищем станет, но на карте его не найти…

Пожарные машины натружено качали тьму вместо воды, с зеленоватым, радиоактивным блеском. Стрелка дозиметра отклонялась вправо и замерла на самой высокой отметке. «Легла». Как учили, я автоматом перевел прибор на следующую градуировку шкалы, где более высокие уровни радиации. Стрелка по-прежнему склонялась в право и трещала, но уже не до конца. Меня это все равно радовало мало. Счетчик показывал около 300-500Р[2]. Глаза как будто высохли.

Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо

Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…

Ничто не будет как прежде…

Горстка отважных людей боролась с кислотным туманом, не давая ему перекинуться на энергоблоки Запорожской атомной станции. Сбивали кислоту, а она ползла. Раздался вой той твари, копоть, откуда-то, она оседала на форму, руки, лицо. И нестерпимый жар, все светло как днем на этом пятачке, счетчик отмеряет дозу радиации.

А небо начало затягиваться свинцом. Нет, не тучи… Саркофаг, Огромный свинцовый саркофаг. С каждой секундой становился все более осязаемым.

Благими намереньями вымостим дорогу туда,

Откуда уже никогда не вернуться…

Навеки забудем все то, что любили и верили

Теперь делая выстрел, — не за бывай оглянуться…

Борьба продолжалась, хотя во многих местах ликвидаторы почти уничтожили облако и баграми забивали тварь, утрамбовывая ее под появившийся купол. Я увидел, как одна из щупалец ползла со стороны, к занятым пожарным.

Это было больше похоже на инстинкт. Я не стал задаваться вопросом, видит ли его кто-то, нужна ли им помощь. Когда оно поднялось как кобра, за их спинами, я ударил ногой. Поскользнулся и в полете максимально отбросил тварь к обернувшимся ликвидаторам. От моего движения зашевелились спецы и к общему гаму добавилось стрекотание автоматов.

На поле все было кончено. Пожарные стали собирать свое снаряжение. Один из них шустро подбежал к нашей группе. Дозиметр взвыл, оглушая меня и заглушая сирену и поющую девушку.

Молодой мужчина, кажется, лейтенант, стянул с головы свои защитные очки и протянул мне. Еще сидя на траве, я обернулся к группе.

Константин кивнул, а я протянул руку. Старые кожаные очки, которые я когда-то видел в нашем музее, на них даже от руки было выведено «Кибенок В.И.». Лейтенант отдал честь и вернулся к своим.

Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо

Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…

Ничто не будет как прежде[3]…

С последней буквой куплета свинцовый саркофаг упал на остатки твари, вдавив ее в землю,