Марк сгруппировался и прыгнул…

Некоторое время лошадь в запале еще пыталась бежать, но все медленней и медленней – на уздечке висел Марк, неловко поджав ноги, нагружая коня сверх меры, заставляя пригнуть голову к земле…

Наконец белый королевский красавец остановился, мотая головой и тревожно всхрапывая. Король спрыгнул с коня, и Марк отпустил кожаные ремни.

– Вставайте, граф!

– Боюсь, ваше величество, я не смогу встать. Слишком сильно ушиб ногу.

Марк лежал на снегу, тяжело дышал, и на белом лице ярко выделялась струйка крови из прокушенной губы. Левая нога ниже колена торчала под каким-то неестественным углом…

Подоспели гвардейцы из охраны короля и барон Плит на чужом коне.

– Думаю, я не смогу сесть на коня, нужно послать за санями.

От боли Марк дышал часто и неглубоко…

Королевский лекарь долго ругался и обещал, что будет больно.

Было очень больно, и Марк, на собственное счастье, потерял сознание.

Очнулся он уже ближе к вечеру. У кровати сидела Милли.

– Воды…

Милли напоила и убежала за лекарем.

– Ну, кости я вам сложил, граф. На все остальное – воля божья! Терпите. Чем дольше вы пролежите неподвижно – тем больше шансов, что будете ходить. Открытой раны нет, деревяшки не дадут кости сдвинуться. Так что есть шанс, что ходить вы будете. Но не раньше чем через два месяца. Вы поняли меня? Его величество уже справлялся о вашем здоровье.

Его величество навестил графа после обеда на следующий день. О чем они беседовали, не знал никто: король выставил Милли из комнаты, а к дверям не давала подойти личная стража короля.

Через два дня королевский двор перебрался в столицу, на радость всем придворным. А в замке Крим остался лежать Марк. По личному распоряжению короля обслуживать графа были оставлены помощник королевского лекаря, второй помощник мэтра Рубино, Милли и еще две горничные ей в помощь и восемь человек личной охраны короля. А также весь постоянный штат замка Крим.

Следующая встреча короля и графа Ромского произошла только через два месяца после перелома.

– Вы решительно не хотите остаться, граф? Лекарь говорит, что со временем хромота может пройти.

– Прошу простить меня, ваше величество, но я не чувствую в себе сил на такую службу.

– Жаль, очень жаль!.. Найти верного человека в наше время – не так и просто, граф!

– Вы знаете, я всегда буду верен вам, ваше величество!

– Знаю, граф… Тем обиднее это происшествие. Возьмите. Эти документы подтверждают, что все долги ваших земель погашены.

– Благодарю, ваше величество!

– Кстати, что удивительно, но за последние годы новых долгов у вас не появилось! У вас прекрасный управляющий!

– Да, ваше величество! Тут мне повезло!

– А это – награда за вашу службу!

Король протянул небольшую шкатулку, которая заранее была упакована.

– Можете получить у казначея остатки вашего содержания. Охрану с вами я отправлю. И разрешаю взять мою карету. Верхом вы сможете путешествовать нескоро.

– Служить вам было честью для меня, ваше величество!

– Завтра, в полдень, я жду вас в тронном зале. Можете идти, граф.

Награждение графа Марка Ромского, лорда Шарона, орденом святого Марка-защитника состоялось в полдень в тронном зале королевского дворца.

– Ну что, Милли? Ты решила, за кого именно ты выйдешь?

– Я, ваша светлость, выбрала гвайра Лога. Хороший из него муж будет. Сам он спокойный и не жадный, родных и детей у него нет…

– Я, признаться, думал, что ты гвайра Рума выберешь. Он богаче и лавок у него две.

– Богаче-то, ваша светлость, богаче. Только у него маменька всем заправляет, и он из ее повиновения никогда не выйдет. А ну как я ей не по сердцу буду? Приданое у меня хорошее, слов нет. Но уж лучше денег поменьше, а счастья и спокойствия побольше.

– Умница! – Марк улыбнулся. – А это тебе за то, что не бросила меня больного и заботилась.

– Это что такое? Я же грамоты не знаю…

Милли с подозрением смотрела на два пергаментных свитка.

– Это, Милли, твой брачный договор. По моей просьбе его составил хороший юрист. Сюда нужно только вписать имя мужа. И вот еще, к договору – тридцать салемов. На эти деньги твой муж обязуется открыть лавку и ежемесячно половину денег с нее передавать тебе. Такой у тебя будет лирд.

– Это не один месяц, а всю жизнь?

– Да! Ну чего ты ревешь, Милли? Все же хорошо.

– Ой, ваша светлость, дай вам Бог сына, я бы сама и не додумалась до такого! Хороший вы человек, хоть и граф!

* * *

Первые дни дороги домой были очень муторны. Мозжила рана, ходить с тростью было трудно, лежать надоело еще в замке Крим, но Марк терпел и не ныл, понимая, что каждая остановка растягивает дорогу домой. Но останавливаться приходилось – ногу надо было разминать, она затекала и распухала от неподвижности.

Катрин присылала отчеты часто, налоги платились вовремя, но что и как сейчас дома, Марк представлял с трудом. Она писала, что завела ферму на месте старого поселка. Возможно, сделала ремонт после отъезда матери? Или денег не хватило? Марк прекрасно знал матушку и понимал, что она обдерет свои комнаты до голого камня стен. Большая часть замка пустовала, даже когда он жил там. Сейчас, наверное, в доме совсем запустение. Ну, сколько места нужно самой Катрин и нескольким фрейлинам?

Первые сюрпризы начались на подъезде к его землям: раскатанная дорога, по которой днем катили в сторону графства крестьянские возки. Их обогнали несколько хороших дорогих зимних карет. С графскими и баронскими гербами на дверках. Непонятно, что случилось в Роморе, почему туда направляется столько народу? Граф остановил крестьянский возок и расспросил мужика.

– Дак я эта, вашсиятельсва, с вашава жа села-та… С Глинища я. Так эта… возил, так сказать, изделию всякую, на продажу! Мы по договору возим, когда в Ромор, когда в друго место. Вот я свозил на торги в Бронск изделию свою, теперя следущий раз в Роморе торговать буду, а Гудус, напротив, в энтот раз в Роморе торговал, а теперя поедет в Нерос. Это нам господин гвайр Бланд такую очередность установил. Говорит, сама графиня лично распорядилась этак-та делать. И завсегда распродаем все до последней плошки!

От удивления Марк отпустил крестьянина, так больше ничего и не спросив. Катрин следит за местами продаж? Зачем?! Может, он, Марк, чего-то не понимает?

Довольно много странных вещей он встретил по дороге домой. Но самая приятная странность ждала его на месте последней ночевки. Он, как обычно, остановился в избе