А Марк, если честно сказать самой себе, мне очень нравится. Он нравился мне еще розовощеким крепким юношей. Но этот вариант Марка, который я вижу сейчас, гораздо интереснее! Главное – не торопиться и не портить взаимный интерес!

Обед подали вовремя. Марк ждал меня на лестнице и торжественно провел к столу.

За едой мы разговаривали о самом обычном.

Вкусно ли то или иное блюдо, как я и Ровена добрались, где граф повредил ногу. Оказывается, на королевской охоте!

Наконец обед закончился, и в первый раз за этот суматошный день мы встретились глазами не как мужчина и женщина, а как деловые партнеры.

– Если ты не устал, Марк, думаю, сейчас стоит посидеть с бумагами.

Марк немного нахмурился.

– Я не устал, и я не инвалид, Катрин. Доктор сказал, что со временем хромота пройдет.

Ну коне-е-ечно! Признать себя слабым невозможно! Но ведь тебе, Катрин, нравится это? Ну так слушайся мужа и не ехидничай!

Он подал мне руку, и мы прошли в его кабинет.

Усадив Марка в кресло, я выложила ему на стол книги по расчетам, большую папку рассортированных клочков бумаги и пергамента с расписками и прочие документы.

– Вот смотри, здесь все бумаги, которые касаются графства. Бумаги по содержанию замка – отдельно.

– Подожди, Катрин. Я хотел бы знать, что сейчас с матерью и где она.

– В данный момент, думаю, во дворце герцога Грижского.

– Ты написала ужасные вещи о ней. Скажи, это правда?

– Да. Все до последнего слова. Более того, она продала за пятьсот салемов ее еще раз. Она взяла эти деньги у наследника барона и попыталась уговорить герцога отправить Ровену туда, к баронету. За это, собственно, герцог и отправил ее в монастырь на покаяние. Ты, конечно, можешь поговорить с Ровеной. У меня в документах лежит копия брачного договора твоей сестры. У нее, разумеется, есть оригинал. Но я бы не хотела, чтобы ты тревожил ее этим. Могу сходить и принести.

– Что значит у тебя в документах?

– В моем кабинете. Здесь, в твоем, только документы, касающиеся графства. Все списки помощи крестьянам у меня. Все документы по сбору и выплате налогов – у тебя. И долги крестьян – тоже у тебя. Кроме тех, что они должны лично мне. Документы по содержанию замка здесь, кроме тех, которые еще не закрыты. Раз в полгода мы делаем большую ревизию и, подсчитав все расходы-доходы замка, складываем в твой кабинет. Я рада, что ты вернулся, и собираюсь быстренько передать тебе дела.

– Понятно… То есть ты разделила доходы графства и своей мастерской?

– Ну, в общем, да. Я разделила их год назад, потому что графство больше не состоит в должниках. Конечно, есть незакрытые счета, но есть и нормальные доходы. Половину содержания замка покрывает молочная ферма. Ну, и еще разное… Гончарная мастерская стала приносить хороший доход. У второй мастерской дела попроще, зато кирпич отменный. Пока я его весь и выкупаю, но налоги они платят исправно.

– Скажи мне проще, сколько графство должно лично тебе.

– Много, Марк. Больше семи тысяч салемов. Но сейчас ты позовешь свидетелей, и мы составим документ, что я не имею к тебе материальных претензий.

– Ого! Ты хочешь сказать, что так богата, что даришь бедному мужу такие деньги?!

– Марк, не говори глупости! Не тебе дарю, а графству. Я не пойду отбирать в крестьянских семьях птицу или телят. Не пойду отбирать станки у ткачих и прочее. Я, вообще-то, жить здесь собираюсь! И сына рожать! А ты с глупыми обидами!

– Катрин! Вот насчет сына, давай-ка с этого места поподробнее! Ты знаешь, дорогая, откуда берутся дети?!

Я растерялась и посмотрела на него. Он смеялся! Я просто психанула!

– Марк, это не шуточный разговор. Я тащила все проблемы графства не потому, что мне так хотелось, а потому, что так было нужно. Без массивного денежного вливания графство не встало бы с колен так быстро. Я очень много работала, Марк. А ты… Ты пытаешься все свести к шуточкам! Мне лечь прямо сейчас и раздвинуть ноги, господин граф?!

Марк, граф Ромский

Я просто оторопел! И разозлился! Не в праве жена так разговаривать с мужем! И открыл было рот…

Но то, что я оставил разоренное графство на девочку, то, что она не только рывком подняла графство, но и практически спасла мою семью и мое имя от бесчестья… История с брачным контрактом Ровены отвратительна! Если бы такое всплыло…

Я закрыл рот и выдохнул… Я старше и должен быть терпеливее. И желательно умнее. Не хватало в первый день устроить скандал на пустом месте. Да и шуточка у меня, надо сознаться, так себе…

– Катрин, пожалуйста, прикажи подать сюда чай. И давай поговорим спокойно. И прости, ты стала слишком красивой, и я не удержался от глупой шутки!

Я протянул руку и заправил ей за ушко очаровательный темный локон. А она покраснела как ребенок и смутилась.

– Марк, знаешь, прости и ты меня. Это все от неожиданности, и я отвыкла от тебя.

– Тогда мы будем разговаривать и ждать, пока ты не привыкнешь снова. Договорились?

Все же моя жена – редкой красоты девушка. Ее смущенная улыбка просто перевернула мне душу! Она положила тонкие пальчики на мою руку, ту, в которой я держал трость, и тихо сказала:

– Договорились!

* * *

Первое наше совместное лето мчалось с такой скоростью, что я иногда вспоминал бешеную скачку за королем.

Мне даже сложно вспомнить сейчас точную последовательность событий. Иногда кажется, что это был пестрый и шумный ком, который просто втянул меня в центр происшествий.

Когда я служил при дворе, мне было сложно наладить порядок действий. Отследить неукоснительность соблюдения моих приказов. Но если бы не покушение на короля, то моя служба на втором году начала бы превращаться в некую удобную и стабильную работу.

Появлялась монотонность в действиях, где главным была аккуратность исполнения. Здесь не было ничего подобного! Прошлое лето, как говорили, было солнечным, но с обильными дождями. Потому и урожай был богатый.

Солнца хватало и этим летом, а вот дождей было совсем мало. Уже сейчас, в самом начале лета, было понятно, что двойной урожай некоторых овощей нам не светит. А, например, капусту просто придется закупать. Я бы, если честно, плюнул на такую мелочь. Но Катрин очень настаивала, что овощи должны быть в огороде и на столе обязательно! Какой-то целитель ей наговорил, и она свято в это верила! Хотя, возможно,