Но ролик кончился, и действительно начались новости.

– Сегодня, приблизительно в семь пятнадцать, на городской энергостанции произошел взрыв, – начал диктор. – Судя по характеру ударной волны и последовавшему обрушению здания, взрыв является следствием чисто технической неисправности, а не результатом действия диверсантов, как заявлялось ранее…

– Вот дают, а! – воскликнула Фетисова, заглушив голос диктора.

Да, фобосианцы явно держали своих граждан в информационном вакууме. Уже то, что выпуск новостей вышел не раньше, а точно в назначенное время, свидетельствовало о том, что они не придают значения случившемуся или, по крайней мере, решили показать, что не придают. Энергоснабжение действительно было налажено очень быстро, но это не давало повода говорить о «технической неисправности». Да и «характер взрыва и последовавшее обрушение здания», как выразился диктор, свидетельствовали как раз об обратном. Любой, кто не одурманен фобосианской пропагандой, понял бы это.

– …В связи с волнениями, вспыхнувшими в некоторых областях Армали, Верховный Совет принял решение дать пресс-конференцию, на которую приглашены все представители местных и центральных телеканалов. Она начнется ровно в девять часов по столичному времени и будет проходить в прямом эфире…

Что было дальше, я не слушал. Посмотрев на Фетисову, я понял, что она думает о том же. Сделать фальшивые документы для нас будет делом нескольких минут. Каждому агенту выдается соответствующая аппаратура. А затем проникнуть на пресс-конференцию и расстрелять Совет в прямом эфире!

– Значит, действуем так, – сказал я и выключил телевизор. – Ты, Фетисова, готовь документы. Станем работниками какого-нибудь небольшого канала, можно даже вымышленного. Вряд ли они будут всех проверять, а даже если будут, нам только бы проникнуть в здание, а там мы уж разберемся. Легер, ты поведешь машину, будешь ждать около здания, и будь готов подобрать нас. Мы с Фетисовой пойдем внутрь. Она в качестве репортера, а я – как оператор. Возьмем обычные боевые сумки, туда положим два «Ежа» и две «Ангары». Если останется место, то еще гранаты и боеприпасы к оружию. Когда будут проверять детектором – откроем огонь. Хотя, конечно, хотелось бы провернуть дело в прямом эфире. Но если не получится, значит, не получится. Согласны?

– Да, – прозвучал почти одновременный ответ.

Эта пресс-конференция подвернулась очень кстати. Проникнуть под видом репортеров довольно легко. Не говоря уж о том, что можно замаскировать среди телеаппаратуры необходимое оружие. А сумки, которые я предлагал взять, вполне подходили для задуманного. Они предназначались для боя, а не для переноски грузов. Ремень позволял повесить их на плечо. Каждая сумка делилась на три отделения. В центральном, как правило, размешалось снайперское или автоматическое оружие с боеприпасами. В крайнем отсеке помешались пистолеты с боеприпасами и гранаты. А переднее целиком было приспособлено под специальный пулемет «ПДМС». Его гашетка, выполненная в виде кнопки, выводилась на плечевой ремень и была совершенно незаметна. Боезапас составлял всего двести пятьдесят малокалиберных патронов. Дальность и точность также ограничивались из-за отсутствия прицельных приспособлений, но, поскольку пулемет предназначался для стрельбы в помещениях, это не играло большой роли. В среднем снаряженная сумка весила восемь килограммов.

– Все готово, – сказала Фетисова.

Она протянула мне и Легеру по удостоверению корреспондента программы «Халифат сегодня». Я посмотрел на карточку.

– Программа вымышленная или реально существует?

– Вымышленная. Но, надеюсь, никто не будет проверять.

– Я тоже на это надеюсь.

Мы начали собирать снаряжение. «Еж» помещался в маскировочном кожухе, сделанном в виде голографической видеокамеры. Однако пристроить второй автомат было некуда. Присутствие еще одной камеры могло насторожить охрану. Мы решили, что, когда наступит время, я воспользуюсь «ПДМС», а «Еж» передам Фетисовой. В заднем отсеке поместились две «Ангары» и шесть кассет с патронами. Я также вложил туда ножны с «НСД». Для короткого боя этого должно было хватить.

– Командир, вы думаете, что нам удастся уйти после уничтожения Совета? Нам ведь на хвост сядет вся охрана Армали.

– Придется проявить чудеса вождения, – ответил я. – Машина-то у тебя спортивная. Вот и покажем им.

– Превосход… – начала Фетисова, но договорить не успела.

Я сбил ее с ног, а в следующую секунду место, где находилась ее голова, прошила очередь. Откатившись к кровати, на которой лежала сумка, я достал «Еж» и швырнул его Фетисовой. Себе я взял «Ангару» и кинул второй пистолет Легеру.

Еще через пару секунд я увидел, как в окно, спускаясь на тросах, влетают трое спецназовцев в такой же черной форме. Только сейчас мне стало понятно, что использовать «Ангару» в помещении нельзя. Но Легер, похоже, этого не понял. Мимо меня со свистом пролетел «гвоздь» и, пробив стекло, врезался в грудь одного из спецназовцев.

Взрыв повыбивал все стекла. Меня слегка оглушило, но мне повезло больше, чем Легеру: осколок стекла попал ему в ногу. Фетисова не пострадала, так как всю силу взрыва и осколки стекла приняла на себя кровать, за которой укрылась девушка.

И тут же мощный заряд распахнул входную дверь. Она удержалась на петлях. В квартиру хлынул поток бойцов в черной форме. Я отбросил «Ангару» и схватил сумку. Через мгновение загрохотал «ПДМС». На дистанции в несколько метров это было страшное оружие. Никакие бронежилеты не спасали спецназовцев. Атака почти захлебнулась. За две секунды стрельбы я скосил восьмерых фобосианцев.

Остальные, поняв бессмысленность такого подхода, решили заблокировать нас в квартире. Они отбежали назад и попытались прикрыть дверь, но прозвучал выстрел Легера, и «гвоздь» разорвался на лестничной площадке, за дверью. Я увидел только, как кровавые ошметки разлетелись по подъезду.

Но праздновать победу было некогда. Надо уходить.

– Отступаем! – крикнул я и, подобрав брошенную «Ангару», выбежал из квартиры.

Легер, прихрамывая, вышел за мной. Фетисова на несколько секунд задержалась.

– Что так долго?

– Эта квартира все равно засвечена. Не завидую тем, кто сюда сунется. – Девушка закрыла дверь.

Я понял, что она привела в действие механизмы самоликвидации, о которых говорила мне раньше. Мы побежали по лестнице на крышу. Противник мог таиться за каждым поворотом, и поэтому приходилось держать наготове «ПДМС». Но никого не было. На крыше стояли три черных легковых машины, вообще без опознавательных знаков.

– Готовьтесь! – крикнул я Фетисовой и побежал к черным машинам.

Открыв дверцу одной из них, я удивился двум вещам. Первое, их никто не охранял. Будь я командиром спецназовцев, обязательно оставил бы кого-то сторожить машины. А второе – то, что в салоне было полно оружия. Причем в основном незнакомых мне систем.

Я взял десяток автоматов и побежал к машине Фетисовой. Эти машины – шестиместные, значит, на нас напали восемнадцать человек. Что-то слишком уверены в себе фобосианцы! Послать против русского спецназа, о котором ходят легенды, всего восемнадцать, пусть и самых лучших, бойцов – верх самонадеянности.