— Ну что теперь? — Спрашиваю я.

— В пятницу мы собираем для Дрю совет онкологов. Дрю, хочешь пойти?

— Да, поскольку это мой план лечения, который вы будете обсуждать.

Доктор Розенберг ерзает на своем месте, затем смотрит на меня.

— Просто скажу это. Я в этом так же, как и он.

Доктор Розенберг на минуту сжимает губы.

— Дрю, мы с тобой уже обсуждали это, и я не буду с тобой ничего приукрашивать. Кейт, ты тоже этого хочешь?

Как бы мне ни было больно это слышать, я говорю:

— Да.

— Хорошо. Тип рака Дрю труднее поддается лечению в его возрастной группе. Теперь, когда он дал метастазы, шансы на излечение упали еще больше. Мы собираемся продвигаться вперед всеми средствами, что у нас есть, но, конечно, часть его лечения должна включать еще один курс химиотерапии и операции. Мы еще не уверены, добавим ли радиацию. Есть вероятность некоторых экспериментальных препаратов, но я пока не уверен, поэтому комиссия онкологов в пятницу.

Мое тело онемело, и я не могу представить, что чувствует Дрю. Всего несколько недель назад все казалось таким прекрасным. Как все могло стать настолько плохо? Затем я возвращаюсь к тем же словам, которые я сказала, когда ему впервые поставили первоначальный диагноз. Я понимаю, что в жизни нет ничего честного. Абсолютно ничего.

Дрю молчит, как и я. Наконец, доктор Розенберг разбивает гигантский айсберг молчания. — У кого-нибудь из вас есть вопросы?

— Нет, — говорю я с каменным лицом. Единственный вопрос, который я хочу задать, это почему вы не можете вылечить моего мужа?

Затем он говорит Дрю:

— Увидимся в пятницу в семь.

Мы выходим, и я не знаю, что и думать. Но Дрю, мой драгоценный Дрю, делает все это за меня.

— Кейт, посмотри на меня. Он останавливается и ведет меня в какую-то маленькую комнату. — Все будет хорошо. Ты будешь в порядке.

Мой рот старается произнести тысячу вещей, которые я хочу сказать, но ничего не выходит. Он прижимает меня к твердой стенке своей груди, и я удивляюсь, как что-то такое уродливое и ужасное может расти внутри такого совершенного человека.

— Мне так страшно, Дрю. Я не хочу этого. Я хочу быть сильной ради тебя. Сильной, чтобы провести тебя через это, но вот я, самый большой цыпленок на Земле.

— Как можно не бояться? Я тоже боюсь. Но здесь мы в надежных руках.

— Может, вернемся в Инди?

Он отодвигает мое лицо от себя, чтобы посмотреть на меня.

— Послушай. В пятницу на совете по онкологии команда из Инди будет участвовать в видеоконференции вместе с каким-то гуру из Слоан-Кеттеринг. — Его речь прерывает приступ кашля. Когда это прекращается, он вытирает глаза и продолжает, скрывая серьезность этого. Мое сердце сжимается от страха. — Я думаю, что Розенберг также позовет какого-то парня из MD Anderson. Я нигде не могу получить лучший уход, Кейт. Я обещаю.

— Хорошо. Если тебе хорошо, то и мне тоже.

Несколько глубоких вдохов спустя, и мы направляемся к машине. Моя рука обвивает его талию, крепко прижимая к себе.

Наступает пятница, и я жду новостей от Дрю. Звонка не было до полудня.

— Извини, детка. Меня тыкали, подталкивали, допрашивали, мои результаты анализировались, и, честно говоря, я не уверен, что хочу об этом говорить. — Он звучит устало.

— Хочешь подождать, пока я вернусь домой?

— Ага. Ты не возражаешь?

— Нет. Пока ты рядом со мной.

— Навсегда.

По дороге домой я забираю любимую пиццу Дрю и пачку его любимого пива IPA. Когда я прихожу домой, он лежит на диване, спит в кабинете, телевизор включен. Я чуть не плачу, глядя на него, потому что сейчас он выглядит таким крепким и здоровым. Не могу представить, что у него рак легких.

Сидя на диване рядом с ним, я кладу голову ему на грудь и обхватываю рукой его шею. Я знаю, что это разбудит его, но мне все равно. Я не хочу, чтобы кто-либо из нас когда-либо снова спал и терял драгоценные моменты, которые мы могли бы провести вместе.

— Хм. Мне всегда нравилось просыпаться с тобой.

— Мне всегда нравилось спать с тобой. Под этим я подразумеваю занятие любовью, а не сон.

— Забавно.

— Я принесла обед домой.

— Это мило. — Он зевает. — Хотя я не особенно голоден.

Я откидываюсь назад и осматриваю его.

— Инопланетянин спустился из космоса и вторгся в тело Дрю Макнайта. Не голоден?

Он полуулыбаться. Моя попытка развлечь его потерпела полный провал.

— Мне жаль. Нам не нужно есть. Нам не нужно ничего делать. Мы можем просто лежать здесь всю ночь и даже не разговаривать, если ты этого хочешь.

— Кейт, это несправедливо по отношению к тебе. Ты должна знать план действий.

Я снимаю туфли и вытягиваюсь на нем сверху.

— Выкладывай.

— Во вторник утром я иду на первый раунд химиотерапии. Другие наркотики. Те же побочные эффекты.

Я хватаю его за лицо и говорю:

— Ты справишься с этим?

— Ага.

— Хорошо. И что?

— Мы делаем три раунда, затем операцию. Но на этот раз мы будем бах, бах, бах.

— Что это значит? — Спрашиваю я.

— Никакого перерыва между ними.

Ой. Это жестоко. Это означает, что он ослабеет. Без перерыва у него не будет много времени, чтобы перегруппироваться и восстановить иммунитет.

— Это жестоко, Дрю.

— Я знаю. Они это знают. Но они думают, что я достаточно здоров, и это дает мне наилучшие шансы на победу, и я должен этим воспользоваться.

— Хорошо, я с тобой. Наркотики такие же суровые?

— Да, но дозы будут другими, и они добавят больше защитных мер, чтобы убедиться, что у меня не будет нейтропении и тому подобного.

— Хорошо.

— Затем ПЭТ-сканирование, и если им нравится прогрессирование сжатия, то операция.

Он смягчает свой греческий, потому что я понимаю эти термины, хотя обычно не понимаю. Это говорит мне о том, что он действительно не хочет больше говорить об этом, и я согласна с этим.

Три недели спустя Дрю похудел на двадцать пять фунтов и чувствует себя ужасно. Я приношу ему молочные коктейли, мороженое из его любимого магазина мороженого, мороженое, пирожные, бисквиты, печенье с шоколадной крошкой что угодно, чтобы попытаться вернуть ему несколько фунтов. А вот с едой большая проблема. Его все время тошнит. Лекарства, которые ему дают для предотвращения, не кажутся такими уж эффективными. Бен, благослови его, набирает немного травки, и это больше всего помогает. Кроме того, у него есть дополнительное преимущество, стимулирующее его аппетит. Сначала я беспокоюсь, что это повредит его легким, но Дрю