Получается, что Жуков предлагал сформировать всего 15 мехкорпусов, которые «при необходимости без особых трудностей (выделено нами. — Авт.) можно было бы свести в танковые армии». Здесь бывший начальник Генштаба явно лукавит — и по количеству мехкорпусов, и насчет легкости создания танковых армий. Тогда в условиях все возрастающей угрозы начала войны он не видел необходимости создания более крупных танковых объединений. Факты говорят, что порядок применения имеющихся и вновь созданных мехкорпусов — основной ударной силы Красной Армии — не был продуман.

Вот еще один фрагмент из неопубликованной рукописи маршала Г. К. Жукова:

«‹…› И самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащих выводов из опыта начального периода второй мировой войны, а опыт уже был налицо. ‹…› Наш Генеральный штаб, нарком обороны не изучили новые методы ведения начального периода войны, не преподали войскам соответствующих рекомендаций по их оперативно-тактической переподготовке и переработке устаревших планов оперативно-мобилизационных и иных, связанных с начальным периодом войны» [496].

Нарком не изучил, Генштаб не учел, а как сам начальник Генштаба относился к изучению опыта вермахта по применению танковых корпусов в начальный период войны? Интересный факт в этом отношении приводит в своих «Записках военного разведчика» бывший начальник Информационного отдела Главного разведывательного управления Генерального штаба В.А. Новобранец. Он описывает реакцию Г. К. Жукова на доклад, подготовленный разведчиками на основе анализа «Официального отчета французского Генерального штаба о франко-немецкой войне 1939–1940 гг.», переданного главнокомандующим французской армии генералом Гамеленом советскому военному атташе. Вручая этот документ, генерал сказал: «Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба». Над изучением опыта этой войны работала целая группа сотрудников Информотдела, и вскоре труд «О франко-немецкой войне 1939–1940 гт.» был закончен и представлен начальнику Генерального штаба РККА генералу Г.К. Жукову. В докладе, кроме анализа причин быстрого разгрома французской армии и английского экспедиционного корпуса, были изложены также предложения по организационной структуре вооруженных сил Советского Союза.

«Ответ получили такой, что о нем стыдно писать. На нашем докладе коряво и безграмотно была начертана резолюция за подписью Г.К. Жукова: «Мне это не нужно. Сообщите, сколько израсходовано заправок горючего на одну колесную машину».

Прочитав эту резолюцию, офицеры информотдела пожимали плечами и молча смотрели друг на друга и на меня ‹…›» [497].

Между тем в докладе, кроме всего прочего, содержался анализ боевого и оперативного применения германских танковых корпусов и впервые созданных немцами танковых групп (по существу, танковых армий), удары которых всего через полгода спутали все карты и планы советского командования. Видимо, Жуков не разобрался в сущности гибкой структуры германских танковых групп, объединявших под единым командованием два, а то и три моторизованных (танковых) корпуса, причем в зависимости от обстановки нередко усиленных пехотой. Это качественно совсем иное средство решения оперативных и стратегических задач, нежели наши отдельные мехкорпуса с их неизменным и еще недостаточно продуманным и отработанным штатом. Хотя изначально они задумывались в качестве мощного средства в руках командующих фронтами и Главного командования для развития оперативного успеха в наступлении и/или для нанесения мощных контрударов в обороне. Никто не подумал хотя бы прикинуть состав мехгрупп, предусмотренных теорией глубокой операции, в качестве средства для решения стратегических задач в руках Главного командования, и заблаговременно создать штатные органы их управления. Кстати, это еще одно веское доказательство того, что советское руководство всерьез не планировало, по крайней мере, в 1941 г. нападать на Германию.

Вот и получилось, что многие мехкорпуса, причем наиболее укомплектованные, в соответствии с планом прикрытия оказались, по существу, в подчинении командующих армиями первого эшелона приграничных округов. Так, в ПрибВО оба мехкорпуса были приданы армиям прикрытия: 12-й мк — 8-й армии, а 3-й мк — 11-й армии. В ЗапОВО наиболее мощный 6-й мк был назначен в район прикрытия, являвшийся зоной ответственности командования 10-й армии, 11-й — подчинен 3-й армии, 14-й — 4-й армии. 13-й мк был предназначен для усиления войск в районе прикрытия 13-й армии, которая еще только формировалась. В руках командующего ЗапОВО Павлова остались два самых слабо укомплектованных мехкорпуса: 17-й и 20-й, имевших, соответственно, всего по 63 и 94 танка [498]. В КОВО наблюдалась аналогичная картина. Непосредственно прикрывавшим границу войскам были переданы: 5-й армии — 22-й мк, 6-й армии — 4-й мк, 26-й армии — 8-й мк, 12-й армии — 16-й мк. В резерве командования КОВО остались 9-й, 19-й, 24-й и 15-й мехкорпуса. Только последний из них был оснащен танками сравнительно неплохо — на 73 %, остальные имели их 22–44 % от штата.

Таким образом, в резервах округов (будущих фронтов), как и в резерве Главного командования, за редким исключением, оказались мехкорпуса, имевшие к началу войны явно недостаточное количество танков. Это, несомненно, существенно ограничило возможности командующих фронтами реально влиять на ход боевых действий при неблагоприятном развитии обстановки. Кстати, именно танковые (только по названию) полки этих корпусов пришлось в пожарном порядке вооружать, вместо танков, 76-мм и 45-мм пушками, чтобы использовать их на угрожаемых направлениях в качестве противотанковых.

Укомплектованность мехкорпусов западных приграничных военных округов к началу войны личным составом и танками сведена в таблицу 6.4.

Многие мехкорпуса, в которых была собрана основная масса танков, к началу войны напоминали больше учебные соединения, чем боевые единицы. Их устаревшая матчасть годилась разве только для обеспечения учебного процесса. Но наглядно показанная в таблице низкая укомплектованность большинства мехкорпусов людьми и основным вооружением была их далеко не единственным слабым местом. Соединения и части, входившие в их состав, зачастую дислоцировались в разных районах, нередко далеко друг от друга. Быстро собрать их в кулак в случае необходимости было совсем не просто. Иногда мехкорпуса по приказу вышестоящего начальства еще до начала войны буквально растаскивались по кускам. Скажем, 28-й моторизованный полк из 28-й тд, входящей в состав 12-го мк, остался в Риге, а ее танковые полки, 55-й и 56-й, в ночь на 19 июня выступили к границе, в район Шяуляя. Из-за этого танки дивизии оказались в 100 км от своей пехоты и были вынуждены пойти в бой без ее поддержки. 1-й мк находился в распоряжении командования ЛВО, но 1-я тд из его состава 17 июня была подчинена 14-й армии и убыла из района Пскова далеко на север, в Алакуртти Мурманской области. В ПрибВО 5-ю тд из 3-го мк передали в непосредственное подчинение 11-й армии.

Об истинных причинах столь резкого увеличения количества вновь формируемых мехкорпусов, для которых не было необходимой техники, историки спорят до сих пор. В своих мемуарах Жуков об этом написал так: