— Чего тебе, Смерчинский? — крикнула я, не ожидавшая увидеть его сегодня. Встретиться мы договорились в субботу, чтобы вновь попытаться сломать свидание Троллю и моему Никите.

— Я юридический заверил наш договор, — отозвался он с ослепительной улыбкой, подходя ко мне и протягивая лист бумаги. Несколько десятков пар глаз уставились на нас с большим интересом.

— Что у вас за договор? — первым опомнился Димка. — Эй, Бурундукова, ты что, замуж выходишь, договорчик составили?

— Нас пригласите? — подхватил кто-то из его дружков.

— Вынужден забрать мою девушку, — тем временем Дэн передумал показывать мне бумаги, взял меня за руку и уволок в коридор под улюлюканье пары обезьян.

— Чего тебе, псих помешанный? — уставилась я на Дэнва, на манер веера обмахивающего то меня, то себя своими бумагами.

— Это наш договор, — скромно потупил взор он.

— И что? Не смей его показывать людям. Засмеют, — занервничала я.

— Я его юридически заверил, — развязано провел Дэн листком бумаги по моей щеке. — Ты обнимешь меня за это, моя Клубничная Фея?

— Чего ты сделал? — чуть не упав я, вырвала документы и убедилась, что они и впрямь юридически заверены каким-то недоделком, которому по ошибке выдали юридическую лицензию. — Что? Ты? Сделал?

— Заверил его юридически. Теперь мы несем ответственность за свои действия и слова.

О, какими же эпитетами я наградила этого недоумка с копной шоколадных волос. Какой же я злой была, и озадаченной вместе с тем!

— Почему я это сделал? — вещал между тем Смерчинский, прервав меня. — Чтобы уберечь наш план от провала. Ты нарушила едва ли не все условия нашего договора, Чип. Я хотел заверить наши партнерские отношения. Всего лишь

— Всего лишь? Ты, дебил, ты что сделал? Как такое возможно? Какой кретин станет заверять ЭТО?! — разоралась я на радость тихонечко выползшим из аудитории одногруппникам. — Это противозаконно и вообще нелегально! Эй, — вдруг всмотрелась я в документы, — а почему у тебя два экземпляра? Мой ведь дома хранится!

Улыбка у Смерча стала краше прежнего.

— Понимаешь, Марья, ты перепутала и взяла с собой простой образец, неподписанный…

— Я тебя сейчас повешу, — протянула я руки со скрюченными пальцами к шее Дениса. — Нет, задушу. Выброшу из окна…

— Тихо, — вдруг произнес Смерчинский. — Там Ольга и Клара.

Я обернулась и тут же узрела разговаривающую напротив нас парочку. Никита, как всегда, одетый со вкусом и изысканно внимательно слушал Ольгу, не сводя с нее глаз. А она, теребя его за ворот модного клубного пиджака, застенчиво вещала о чем-то.

Я тут же перестала ругаться и стала тихой, как церковная мышь во время проповеди.

— Мы пара, и мы без ума друг от друга, — почти не шевеля губами, проговорил партнер, пряча документы. — Иначе погорим.

Его слова меня отрезвили.

— Мой милый! — возопила я тоном душевнобольной, вышедшей на прогулку и положила Дэнву на грудь руку. И вовремя — в это время нас заметила Ольга. Так как сегодня я еще не видела ее, мне пришлось улыбнуться (ну и желчная же вышла улыбка!) и крикнуть ей: "Привет!". Дэн только чуть склонил голову в знак приветствия.

— Я тоже тебя обожаю, — громко, и внятно произнес Дэнв, обнимая меня. Сейчас орел с особым удовольствием нагадил бы на его противную голову.

— Ты мой котеночек, — точно таким же тоном отвечала я ему, стараясь посильнее ущипнуть за спину, делая вид, что крепко обнимаю его.

Наша парочка вновь завладела вниманием друг друга. Но изредка Оля почему-то глядела в нашу сторону.

"Че палишь, дура?", — хулигански, аэрозолями, написали на большом мысленном экране мои мысли, став мгновенно бордовыми.

— Тебя ожидают штрафные санкции. За то, что ты напоила меня, — шептал он. А Князева все продолжала смотреть на нас. Так как я стояла напротив, одногруппницу мне было видно хорошо. Иногда мне казалось, что она, словно бы нечаянно глядя в нашу сторону, начинает загадочно улыбаться.

— Какие? — сквозь зубы спросила я.

— Я подумаю над этим, — пообещал Сморчок, не подавая виду, что ему больно от моих "нежных" объятий. — А документы заверял мой друг-юрист. И они имеют кое-какую силу, девочка моя. Надеюсь, больше глупостей совершать не будешь.

Наверное, он мне врал, но на какое-то время стало все равно. Приятно, когда тебя обнимает кто-то надежный, не так ли?

— Надеюсь, мы поженимся и ты станешь воспитывать троих наших детей, — отвечала я ему, не открывая глаз.

— Непременно, непременно. Я хочу четверых.

Подошедшая к нам староста, которая хотела сказать мне о том, что меня зовет преподаватель, даже дар речи потеряла.

Естественно, об этом она всем растрепала своим длинным языком…

Ненавижу сплетников.

И Смерчинского.

Следующий вечер тоже выдался славным, но нет, не погодой. Постоянное тепло и яркое летнее солнце уже стало привычным положением вещей в городе и в его окрестностях. Все дело было в событиях и в людях, которые меня окружали. Но надо отдать должное Смерчинскому, в этот вечер он был совершенно ни при чем, и обвинить его я не могла. Это меня даже огорчило — ведь так удобно иметь рядом с тобой хорошего козла отпущения, чтобы вечно перекладывать вину на его длинные рога. Сморчок — козел, надо не забыть…

После пятничных пар — последних в этом семестре, я и сестренки-подружки дружно решили отметить это событие и не придумали ничего лучшего, как потащиться в кино, а потом заглянули в кафе-бар. Кофе покупать ни одной из нас не захотелось, поэтому мы заказали сладкое и мартини. Я все порывалась заказать еще что-нибудь алкогольное, но Маринка была категорически против. Она заявила, что напиваться перед сессией — плохой знак. А вот ее окончание мы здорово отметим, если доживем до тех дней, конечно. Пришлось согласиться.

После этого бара мы, чуть-чуть повеселевшие, решили прогуляться еще, не в силах расстаться друг с другом, и какими-то немыслимыми путями оказались у того самого моста МВД, на котором я недавно торчала в компании с Дэном. Громко хохоча и придуриваясь, мы стали слоняться по набережной, своим полубезумным гоготом отпугивая не только местную фауну в виде голубей, бестолковых воробьев и детишек, которых выгуливало старшее поколение, но и ко всему привыкших лиц без определенного места жительства, в изобилии выпрашивающих милостыню на ступенях моста.

— Во дурные девки, — пренебрежительно сказал один из них, артистично изображая несчастного калеку.

Я услышала, обернулась, хотела что-то сказать в ответ, но только открыла рот, как сидящий рядом с ним небритый "коллега" в старой кожаной куртке улыбнулся мне щербатой и очень дружелюбной улыбкой и помахал. Это был Ильич собственной ароматной персоной. Я тут же поспешила подальше от Дэновского знакомого. Маринка и Лида, все так же хихикая, стали настойчиво интересоваться, что меня связывает с бомжем. А Ильич еще и крикнул мне в спину, подогрев их интерес: