На следующий день погода была плохая. Из-за шторма, налетевшего с севера, им приходилось держаться дальше от берега. Джулиано был занят управлением кораблем, стараясь не допустить, чтобы судно попало в опасные впадины между высокими волнами, где оно могло потерять паруса и даже мачту.

Очередной разговор между ними состоялся только на следующее утро. Рассветное солнце поднималось на востоке со стороны Кипра, лежавшего далеко за пределами видимости. Море было спокойным, дул легкий бриз, и они чувствовали его сладкое и удивительно чистое дыхание. Бледный свет освещал гребни безмятежных, не тронутых пеной волн. Возможно, в такой рассветной тишине первые люди увидели когда-то землю и вдохнули ее запах.

Долгое время Анна и Джулиано стояли у поручня, почти в метре друг от друга, любуясь распространившимся по небу сиянием, которое растворило тени между волнами. Анне не нужно было смотреть на венецианца – она была уверена, что все его мысли поглощены великолепным зрелищем. Оказывается, совсем не страшно оставаться наедине с морем, от него исходили потрясающий покой и умиротворение.

Во время редких коротких встреч Анна и Джулиано делились друг с другом воспоминаниями, хорошими и плохими впечатлениями, иногда состязались в сочинении небылиц. Она вспомнила многое из того, что рассказывал ей отец, сейчас его истории пригодились. Временами Анна сильно их приукрашивала, и, когда Джулиано об этом догадывался, они дружно хохотали. Анна шутила без всякого злого умысла, и ей не надо было объяснять ему, что она все нафантазировала.

Однажды вечером, когда они, стоя на палубе, наблюдали за тем, как садится солнце, окрашивая в багряные тона горизонт за Кипром, а холодный ветер бил им в лицо, разговор зашел о религии и союзе с Римом.

– Если оставить в стороне гордость и историю, разве разрыв с Римом стоит того, чтобы отдавать за него жизнь? Как по-твоему? – напрямую спросил Джулиано.

Анна неотрывно смотрела на угасающий свет, который менялся прямо у нее на глазах. Не бывает двух одинаковых закатов.

– Не знаю. Не уверен, что хочу, чтобы кто-то указывал мне, как я должен думать. Но наверняка знаю, что нельзя требовать от других людей жертвовать своей жизнью или жизнью тех, кого они любят, просто потому, что они убеждены в том, что римская и византийская веры отличаются друг от друга.

– Возможно, любая Церковь способна лишь дать нам опору, взобравшись по которой мы сможем увидеть, сколько еще нам предстоит пройти и что путешествие, несомненно, стоит того, чтобы его совершить. Рано или поздно мы перерастаем ее и она становится лишь путами, оковами духа. А каким образом мы сделаем все остальное?

В голосе Джулиано не было ни тени насмешки. В темноте Анна почти не различала очертаний его головы и плеч, но чувствовала тепло его тела.

– Может быть, мы должны захотеть этого так сильно и страстно, чтобы никто не смог удержать нас от достижения цели, – тихо произнесла она. – Нас невозможно заставить, нам не надо приказывать. Мы должны сами пройти свой путь, полагаясь на собственные силы, принимать решения, прибегая к свету своего разума, даже если дорога будет короткой. Ну, вот и все.

– Это сложно. – Джулиано медленно выдохнул. – Мне бы хотелось поверить всему, что ты так замысловато и грустно поведал. Наверное, я должен выбрать ваш путь к высшему блаженству. Я долго искал его, пытаясь учиться на собственных ошибках.

Венецианец отклонился немного назад и посмотрел на небо.

– Ну что, Анастасий, пожалуй, пора начинать плести лестницы.

После того как их корабль зашел в Фамагусту, расположенную на востоке Кипра, погода окончательно испортилась. Кораблю приходилось прорываться сквозь шторма, лавировать, с трудом меняя направление. Огромные треугольные латинские паруса были тяжелыми и скрипели, когда провисали, а потом снова вздымались на ветру. Анна не переставала восхищаться искусством мореплавателей. Она сжимала руки, удивляясь тому, как точно и вовремя они все делали, и испытывала страх, потому что знала, как легко может сломаться мачта.

Они уверенно держали курс на юг, мимо побережья Палестины, заходили в Тир, потом в Сидон и наконец приплыли в Акку, большой шумный морской порт. Он был расположен между величественными высокими стенами, возведенными крестоносцами, и торговыми кварталами – пизанским, генуэзским и, конечно, венецианским. Возле оживленных пристаней море было сплошь усеяно кораблями.

Здесь находились ворота, ведущие к Святой земле, и отсюда им предстояло отправиться в сухопутное путешествие в Иерусалим, которое должно было занять от шести до десяти дней.

Анна осталась на корабле, а Джулиано сошел на берег, по-видимому, для того чтобы договориться о разгрузке привезенных ими товаров и покупке других, которые они повезут обратно. Анна стояла на палубе, вглядываясь в обесцвеченную солнцем землю, бледные доки, причалы, возвышающиеся над сверкающей прозрачной водой. Вдруг женщина поняла, что Джулиано смотрит на все это глазами воина, так же как и предыдущие поколения мужчин, которые прибывали сюда издалека, из разных уголков христианского мира, чтобы покорить эти места. Ради чего? Во имя Господа? Во имя Христа? Возможно, некоторые из них преследовали именно эту цель. Или, что более вероятно, жаждали славы. Возможно, это была земля, где текли молочные и медовые реки, – но также реки крови.

На третий день Анна в сопровождении Джулиано сошла на берег. Он приказал команде плыть с товарами вдоль побережья и вернуться через два месяца, к тому времени как они с Анастасием вернутся. На тот случай, если они опоздают, Джулиано велел своим людям купить самые лучшие товары, которые они смогут найти, и дожидаться его.

Анна и Джулиано надели традиционные костюмы паломников: серый плащ с капюшоном и нашитым на плече красным крестом, шарф, сума, широкий пояс, на котором висели четки и бутыль с водой. На голове у путешественников были шляпы (широкие поля которых спереди были загнуты вверх), а за плечами висели котомки и сосуды из тыквы. Анна также захватила с собой маленькую сумку с лекарствами, нож, иглу и шелковые нити, немного трав и горшочек с мазью. Она была рада, что у нее нет зеркала, в котором она могла бы увидеть свое отражение.

Анна посмотрела на Джулиано. На первый взгляд он ничем не отличался от любого другого паломника – хмурое лицо с признаками усталости, лицо путника, прошедшего долгую дорогу и натершего ноги, блеск и одержимость в глазах, губы, шевелившиеся в непрерывных молитвах. Однако легкая и немного развязная походка все еще выдавала в Джулиано мореплавателя.

Анне хотелось бы остаться в Акке подольше, побродить по улицам последнего оплота Иерусалимского христианского королевства, посмотреть, где жили в древности рыцари, короли и даже королевы. Но она знала, что времени у них мало.

– Мы должны присоединиться к остальным, – настойчиво предложила Анна. – Нам нужны проводники.

– Они идут впереди нас, – показал Джулиано. – Мы отправимся через час с небольшим. Будет тяжело. И холодно, как всегда в это время года.