— Неманов, задержись.

Бл*дь.

Хочется уйти, но остаюсь, гадая чего ему от меня понадобилось. Стою, рядом с его столом, кисло ожидая продолжения.

Илья, не торопясь, складывает бумаги, желает уходящим хорошего дня и плодотворной работы, при этом меня будто не замечает, словно я пустое место.

Наконец, все расходятся, и мы остаемся с ним наедине. Мартынов, заправив руки в карманы, отходит к окну, и развернувшись ко мне спиной, смотрит вниз, на дорогу. Молчит, минут пять, наверное, не меньше. Я тоже стою, молчу. Мне нечего ему сказать. Да и желания нет совершенно. Потому что даже смотреть в его сторону неприятно, сразу фантазия накидывает варианты того, как они проводят теплые семейные вечера.

— Если я увижу, что ты крутишься рядом с моей женой, у тебя будут проблемы, — наконец выдает ледяным голосом, без единой эмоции.

— Уволишь? — хмыкаю, с трудом удерживая нервную усмешку. Смеяться вообще не хочется.

Этот уволит, запросто. Вышвырнет, как ненужный хлам, а если захочет, то вообще кислород перекроет, лишив возможности работать. Чертовски гадко ощущать себя беспомощным. Я привык быть на вершине, привык, что передо мной склоняются, а теперь сам вишу на волоске, потому что Мартынов главнее.

— К твоей работе нареканий нет, — произносит ровно и делает паузу.

— Но? — усмехаюсь невесело.

— Только дай мне повод, хоть малейший, и вылетишь отсюда. И ни в одну нормальную компанию тебя не возьмут. Гарантирую.

Видать, я ему нужен на своем месте, раз сразу не раздавил, а остановился на предупреждении. Но понимаю, что ошибок не простит, малейший недочет и Мартынов запросто меня утопит. Черт. Не думал, что когда-нибудь в такой ситуации окажусь.

Эх, Варя-Варя…

Присматриваюсь к нему — хмурый, собранный, на лице равнодушная маска, в глазах бескрайний лед, и внезапно понимаю, что ему тоже не сахарно. Похоже, милая, добрая, ласковая Варенька всем душу разворотила. И Мартынова, не смотря на все их «доверительные отношения», ломает не хуже, чем меня. Он любит ее! Почему-то горько становится от понимания этого.

— Тоже встрял? — интересуюсь с вымученным сарказмом, — дала Варенька жару?

— Заткнись, — ледяным тоном осаждает, да мне и самому не хочется продолжать.

— Я все понял, — поднимаю руки, признавая свое поражение.

— Похвально.

Мне хочется только одного — уйти, поэтому отступаю к дверям, одну фразу только напоследок роняя:

— Если ты делал ей больно, она не простит. А я уверен — ты делал. И не раз. Потому что лаской так перевоспитать невозможно. Так что готовься, должок с процентами возвращать будет. Да ты и сам это знаешь. Знаешь и поэтому боишься, что с тобой она тоже не останется.

Выхожу из кабинета, чувствуя, как провожает меня мрачным взглядом. Прикрыв за собой дверь, ослабляю галстук, который душит словно удавка и бреду прочь.

И впервые за все годы, что работал в этой компании, проскакивает мысль, что надо уходить. Увольняться, чтобы больше никого из них не видеть.

Ругаю себя за упаднические мысли, обзываю никчемным слабаком, но руки все равно опускаются. И нет сил бороться. Потому что уже проиграл.

Молодец Мышка. Всех поимела. Мои аплодисменты.

Варвара

По дороге домой Илья молчит. Ни слова не говорит, но я вижу, что злится, что его что-то тревожит. Знаю, что, когда он не в духе, лучше к нему не приставать, поэтому тоже молчу, думаю о своем. Надо бы на маникюр сходить, на массаж, а то в последнее время на износ работаю, времени на себя, на маленькие радости катастрофически не хватает. Устаю, потому что всегда на нервах. Быть на вершине пищевой цепочки не так-то просто, иногда хочется сбежать, отдохнуть, сделать что-то приятное для самой себя.

— Мне надоело здесь жить, — ворчит сердито, когда останавливаемся у подъезда.

— Я готова к переезду хоть сейчас. Ты только свистни, — отстегиваю ремень безопасности и вылезаю наружу, — что у нас там с ремонтом?

— Затянули все. Еле шевелятся!

— Неделя — это, по-твоему, затянули? — смотрю на него искоса. Я ему предлагала, заранее озадачиться ремонтом в нашей новой квартире, но Илья сам решил отложить этот вопрос до того момента, как приедет в Москву. Это было чисто его решение, а теперь сам же и недоволен задержкой.

— Да! — огрызается, а мне не хочется с ним спорить, потому что действительно устала. Просто жму плечами.

— Затянули, значит затянули. Тебе виднее. Только не надо на мне срывать свое плохое настроение.

— Никто ничего не срывает, — обдает холодом и, не дожидаясь, идет к дверям.

Надо же бука какая! Интересно, что за шлея ему под хвост попала? Кто умудрился довести моего спокойного и достаточно сдержанного мужа до белого каления? Кто этот нехороший человек? Пусть теперь приходит и себе этого упыря забирает.

Зайдя в квартиру, разбрелись по разным углам. Не знаю, как он, а я совершенно не горю желанием общаться, когда собеседник в дурном расположении духа. Однако, нам приходится собраться за столом, когда приходит время ужина. Вроде тишина, но от Мартынова чуть ли не электрические разряды в стороны бегут. Кажется, спичку поднеси и рванет.

— Не хочешь рассказать, что тебя тревожит? — спрашиваю аккуратно, настороженно посматривая в его сторону.

— Нет! — так рявкает, что испуганно на месте подскакиваю.

— Зачем так орать?

— Я не ору! — снова огрызается.

— Илья, забываешься! — осаживаю его спокойно, хотя эта ситуация тоже начинает раздражать.

Больше ничего не спрашиваю. Желание интересоваться его делами напрочь пропало. Тоже мне барин нашелся!

Молча доедаю, мою за собой посуду и, налив кружку чая, ухожу в комнату, к телевизору.

— И что ты меня там одного оставила? — приходит следом Мартынов.

— Тебе разве нужна моя компания? Сидеть и бычится прекрасно можно и в гордом одиночестве, — прохладно отвечаю, не отводя взгляда от экрана.

Чувствую, что смотрит на меня, сердито, недовольно, но сижу, гордо вздернув нос, даже не думаю оборачиваться.

— Как меня все это задолбало! — рычит словно разъяренный тигр, и я тоже завожусь. Сколько можно, что это за концерт на пустом месте?

— Так сходи, развейся! Найди себе что-то что не задолбало!

— А знаешь, пожалуй, так и поступлю, — резко развернувшись направляется к выходу.

— Не смею задерживать! — даже не думаю идти за ним следом. Слышу, как одевается, матерится себе под нос, а потом громко хлопает дверью.

Замечательно! Просто великолепно! Какая муха его укусила?