Макс ринулся вперед и тут же понял, почему остановился Дэн, — между ними и происходящим действительно стояла стена, абсолютно прозрачная, но непроницаемая даже для мастера.

— Это грань, — пояснил Дэн. — Здесь кончается Лабиринт и начинается другая субреальность. Очень близкая, но не наша. Мы туда не пройдем.

— Они же насмерть мальчишку уделают! — умоляюще простонал Макс, в очередной раз пробуя стену на прочность и убеждаясь в бесполезности своих попыток. — Не замучают, так выпьют!

— Макс, перестань нервничать и возьми себя в руки. Мерзкое зрелище, не спорю, но оно не имеет никакого отношения к реальности. Во всяком случае, не больше, чем сон или бред.

— То есть это Шеллару снится?

— Нет. Это ему кто-то снит. Подожди, я пощупаю поближе…

Макс оставил попытки проломиться сквозь стену и попытался позвать Шеллара, но, как и предсказывал кузен, из этого ничего не вышло.

— Да, это не сон, — подтвердил Дэн через несколько минут. — Это ему внушают. Где-то там, за декорациями, стоит режиссер этого безобразия, но мы его не видим. Надо же, какая занятная методика…

— То есть ты хочешь сказать, что, пока Шеллар валяется в беспамятстве, ему, чтобы не расслаблялся, насылают вот такие бредовые видения?

— Нет. Не насылают видения, а прошивают в память. Когда он придет в себя, он будет это помнить как реальные события, которые видел своими глазами.

— А этого садиста точно никак нельзя достать? А выманить, чтобы хоть показался? Я бы его так проклял…

— Не выйдет. Вернее, показаться-то он может, если захочет, он нас видит и чувствует. Но с проклятием у тебя не получится. Ты его не зацепишь.

— Почему?

— Пойдем отсюда. По дороге объясню. Ты же не намерен досматривать это тошнотворное зрелище до конца?

Макс, разумеется, не испытывал такого желания, но и уходить было гадко и стыдно. Как струсить и бросить товарища в беде. Хоть и уверяет знающий человек, что помочь они бессильны, ни разум, ни чувства не соглашались принять этот приговор.

— Но, может быть…

— Макс, даже я не могу, а ты тем более. Пойдем же.

Рельмо насильно заставил себя отвернуться и сделать несколько шагов прочь от невидимой стены.

— Ну хоть на всякий случай может стоит попробовать? Может, хоть частично да проклянется?

— Если бы ты или я могли сами соразмерить надлежащее и излишнее, возможно, твое проклятие и пробилось бы через этот излишек. Но нам не дано, так что лучше не пытайся. А то еще возвратку схлопочешь.

— Даже так? — Макс замедлил шаг, и Дэн решительно подтолкнул его, словно опасался, что кузен сейчас опять остановится, а то и назад побежит. — Ты хочешь сказать, что этот «постановщик» в своем праве и Шеллар заслужил вот такое издевательство?

— Повторяю, я не могу определить, что он заслужил, а чего нет. Но он совершенно точно сделал нечто такое, что дало «постановщику», как ты говоришь, определенную власть над ним и определенное право на расплату. Не знаю, превысил ли он его, и если да, то насколько, но оно есть, и открыться для твоих проклятий он может, только если действительно выйдет за рамки своего права. Которые, сам знаешь, не мы ставим, и не он, и видеть их у нас не хватает квалификации. Ну не тащить же сюда дядю Молари, чтобы он тебе разглядывал условия для проклятия!

Макс тихо выругался и со злости пнул попавшуюся под ноги консервную банку.

— Ну что, что он ему сделал? И когда успел?

Дэн промолчал. Даже плечами не пожал. Дескать, я понял, дорогой кузен, вопрос риторический, а ты не такой дурак, чтобы ждать на него ответа.

— А сглазить?

— Ты же все равно его не видишь. Да и важно ли это? Если вы спасете того беднягу, он все равно узнает правду и утешится, а ложные воспоминания перейдут в категорию бреда или галлюцинаций. А если он умрет, какая ему разница?

— А если он опять, как в прошлый раз, призраком станет?

— Макс, ты смотри хоть его-то не сглазь между делом.

Рельмо спохватился и принялся торопливо колдовать защиту от сглаза, хотя в глубине души почему-то чувствовал, что зря старается. Ни его сглаз, ни защита от оного не сыграют сколь-нибудь значимой роли в судьбе несчастного короля, от которого в самый неподходящий момент вдруг отвернулась воровская удача.

Проснувшись, он все же не выдержал и сбегал проверить, на месте ли Мафей. Хоть и понимал, что ведет себя глупо, и заранее чувствовал себя последним идиотом и клиническим параноиком, но все же не успокоился, пока не убедился — мальчишка спит в своей постели и даже не догадывается, что с ним вытворяют в чужих снах.

На обратном пути Макса вдруг посетила мысль, что Кира до сих пор ничего не знает и именно ему предстоит ей все объяснить. А потом еще силком удерживать за руки, чтобы не бросилась спасать и мстить, едва услышав о судьбе любимого супруга.

И спать ему расхотелось окончательно.

Наместник Чань неожиданно проснулся среди ночи от внезапного ощущения опасности. Был ли то посторонний звук, подозрительная тень в окне или всего лишь лишнее движение воздуха — трудно сказать, во сне таких вещей не осознаешь. Но что бы это ни было, недремлющая Тень заметила угрозу без всякого участия разума и заставила проснуться.

Не поднимая головы, хин бесшумно скользнул рукой под подушку и чуть приоткрыл глаза, всматриваясь в темноту. Кто-то действительно находился в комнате, кто-то чужой, опасный и непростительно наглый. Он сидел у освещенного луной окна и неторопливо листал заветную тетрадочку предыдущего наместника.

— Вы неосторожны, мастер Чань, — неожиданно произнес ночной гость, не оборачиваясь. Наместник узнал этот голос, но расслабляться не спешил — неизвестно еще, с какой целью пожаловал к нему непрошенный благодетель. — Я пробрался в вашу спальню без малейших проблем, охрана вашей обители — это просто сказка в стихах. А ведь вы не можете не понимать, что в ближайшие дни подполье воспылает желанием вас убрать. Частично из мести за своего короля, частично из предосторожности — им ни к чему слишком эффективные лидеры во вражеском командовании.

— Благодарю за предупреждение, мастер Астуриас, — в тон ему отозвался брат Чань. — Я, конечно же, уделю должное внимание охране своей персоны, но все же сомневаюсь, что в этом их подполье найдутся специалисты вашего уровня.

— К их услугам все убийцы уголовного мира, — невесело усмехнулся гость. — Если Флавиус не найдет нужного специалиста среди своих людей, он поднимет на уши всех родственников, начиная с дядюшки. Кстати, вы можете оставить в покое ваш пистолет под подушкой — я пришел как друг. А в такой тайне мой визит пришлось устроить по понятной вам причине.

— Я завтра же устраню эту причину, — пообещал наместник. — И вы сможете посетить меня открыто и официально. Да и я смогу выразить вам свою безмерную благодарность публично и… более ощутимо.