— А мэтр Максимильяно в курсе? Он же умеет…

— Да я знаю, что дядя Макс некромант, и папа, конечно, его попросит, но… он же только одно может сказать: жив или мертв. Да и то не точно. Вернее, если мертв, то точно, а если не пришел — опять же думай что хочешь: то ли он жив, то ли как-то не так умер. Я так боюсь, что папа пойдет искать… Если будет хоть какая-то надежда — он может рискнуть… И вдруг с ним что-то случится…

— Не бойся, мэтр обязательно уточнит у коллег. Мэтресса Морриган скажет точно, надо только принести ей что-нибудь… Ой, я не знаю, что можно… но спрошу непременно. А пока, хочешь, я сбегаю проверю, что там, в Пятом Оазисе?

— Так давай вместе, — оживилась Саша.

— Нет-нет, сначала я сам. А потом, если там безопасно, вернусь за тобой.

Мафей отступил на шаг, поднял руки и остановился, вдруг вспомнив, что за это время лавку могли занять и вероятность наткнуться там на посторонних значительно перевешивает вероятность найти пропавшего дядю Витю. «Пожалуй, лучше сначала сунуться в потайную комнату, — рассудил он. — Послушать под дверью, если в подвале пусто — перескочить в подвал. И только все разведав, вылезать наверх».

Вопреки его ожиданиям потайная комната не пустовала. Вернее, не настолько, как ожидалось. Среди четырех голых стен на грязном полу стоял на коленях незнакомый Мафею человек и что-то негромко бормотал себе под нос — молился, скорее всего, судя по сложенным перед грудью рукам.

Пока растерянный принц пытался понять, откуда здесь взялся человек и не следует ли немедленно отсюда драпать, пока не случилось какого-нибудь межмирового скандала, молящийся поднял голову и обнаружил, что он тут не один. Дальнейшее его поведение плохо согласовывалось с представлениями Мафея о здравом рассудке и разумном поведении.

Незнакомец воззрился на него с безумным изумлением и что-то заговорил, воздевая руки к потолку. Мафей так и не понял, обращался он с просьбой к возникшему из ниоткуда пришельцу или же благодарил своих богов за подарок. Но едва растерянный эльф пришел все же к умозаключению, что лучше всего отсюда смыться, ненормальный богомолец ухватил его за полу и принялся что-то горячо и торопливо излагать, на этот раз точно ему.

— Извините, — отозвался Мафей, мысленно укоряя себя на нерасторопность. — Я вас не понимаю.

Незнакомец замолчал и свободной рукой несколько раз хлопнул себя по уху.

— А так? — деловито поинтересовался он.

— Так хорошо, спасибо. Так что вы говорили?

— Я говорил, что только что получил новое доказательство бытия Божия, но ведь ни один окаянный безбожник мне все равно не поверит! Я молил Господа о спасении, и он послал мне ангела своего! Разве это не доказывает, что Бог есть и он меня любит!

— Э-э… — еще сильнее растерялся Мафей, слабо представляющий себе, как следует разговаривать с ненормальными мистиками. — Я вообще-то не ангел, если вы заметили…

— Ну, не ангела, а эльфа, какая, к хренам, разница, — махнул рукой мистик, поднимаясь с колен, но все еще не выпуская камзол спасителя. — Главное, ты вытащишь меня отсюда!

— А как вы здесь оказались? Что вы здесь делаете, и что вообще произошло?

— Сейчас я все расскажу, только умоляю, забери меня отсюда куда-нибудь и дай напиться. Я имею в виду, воды, — торопливо добавил он, хотя Мафей ни о чем другом и не подумал.

— Хорошо, только скажите, вы не знаете, где Виктор и что с ним?

— Не знаю, — горестно покачал головой бедняга. — Как раз перед тем, как все началось, он пошел к доктору. И не вернулся. Во всяком случае, я его больше не видел.

Мафей подумал немного и решил, что притащить сейчас этого страждущего в комнату к Саше или в квартиру к Виктору будет верхом бестолковости. Сложности-то никакой, секунда дела и капля Силы, но как потом бедный Сашин отец будет объяснять всяким сотрудникам лавочек мистическое перемещение этого недоразумения между мирами? Пожалуй, лучше перебраться в деревушку у реки и поручить беднягу заботам Ллит. А потом посоветоваться с мудрыми мэтрами, что с ним делать.

Видимо, несчастный мистик просидел взаперти не час и не два, а как минимум сутки, потому что, едва увидев воду, бросился к ней, спотыкаясь и путаясь в мантии, окунулся с головой и напился прямо из реки, совершенно не думая о всевозможной заразе, которая наверняка кишмя кишит во всех водоемах.

— Что вы делаете! — запоздало спохватился Мафей, хотя исправить уже ничего было нельзя. — Она же сырая!

Мистик приостановился, посмотрел на воду и махнул рукой.

— Господь уберег меня от смерти, неужели от какой-то несчастной дизентерии не убережет? И вообще дизентерия — это мелочи, если сравнить со смертью от жажды. Особенно если теперь эту воду запить чем-нибудь покрепче… ну, для внутренней дезинфекции…

— Не получится, — оборвал его мечтания Мафей. — Придется обойтись заботой вашего бога. А теперь объясните мне все-таки, что же случилось? Почему Виктор не явился на эвакуацию? Он заболел? И как вы оказались заперты?

Мистик хлебнул напоследок еще дизентерийной воды, выбрался на берег и наконец объяснил.

Как оказалось, те самые «сектанты», к которым Виктор ходил выпивать и общение с которыми так не одобрял убас Кетмень, происходили из того же мира, что и прочие лавочники. Только они в лавочке не служили, а действительно занимались какой-то религиозно-просветительской деятельностью. Лично отец Жан (так звали этого бедолагу) загремел в миссию на Каппу в качестве альтернативы лишению сана, ибо его пьянство и непристойное поведение переполнили чашу терпения как начальства, так и паствы. Когда началась эвакуация лавочек, миссионеров тоже должны были вывезти, но святой отец крайне не вовремя забрел к кому-то в гости, напился до поросячьего визга и проспал эвакуацию. Весьма огорченный этим фактом, он бросился за спасением к другу и собутыльнику Виктору, надеясь, что тот еще не уехал и что у него в машине найдется место для опоздавшего приятеля. Потом зашел еще убас, и господа сели за прощальную трапезу, дабы достойно попрощаться…

«…И опять набраться до фиолетовых гоблинов и еще раз прозевать отъезд», — мысленно закончил Мафей, но вслух сих непочтительных речей повторять не стал.

Где-то ближе к утру Виктору стало плохо — он вообще почему-то плохо переносит местный самогон, — и он решил зайти к доктору, живущему поблизости, потому что свою аптечку давно упаковал и сдал. А примерно через полчаса после его ухода началась пальба, взрывы и полная неразбериха. Убас первым делом схватился за оружие и куда-то умчался — воевать, наверное. А мирному священнику посоветовал укрыться в подвале, что тот и сделал. Почему его занесло в ту комнату — он уже не помнит. То ли спьяну, то ли с перепугу, то ли решил, что там будет безопаснее. Но когда он попытался оттуда выйти, оказалось, что дверь привалило снаружи.

— Понятно… — мрачно подвел итог Мафей, хотя на самом деле ничего «понятного» из рассказа священника он так и не узнал. Во всяком случае, он по-прежнему не знал, где Виктор и что с ним случилось. И даже касательно «пальбы и взрывов» мог только строить предположения. — Что ж, пойдемте, я отведу вас в деревню и познакомлю с местными жителями.