– А я надеялась, что ты разбился в том «Порше». Знаешь, какого труда стоило подловить, когда он будет на техобслуживании, пробраться в мастерскую и подлезть под капот? – Лора мечтательно улыбнулась, но затем сурово свела брови, как отчитывающая ребёнка мамаша: – Но по сравнению с моей твоя дорожка оказалась ещё более кривой. И что, нравится делать из людей колбасу? Доставать из кишок дерьмо и заталкивать в рот… да грязная тут вовсе не я.

Алекс бросил на неё злой взгляд поверх камеры, на которой с остервенением тыкал в кнопки, настраивая режим съёмки. Достал из кармана джинсовки зубочистку и сунул в рот, будто пытаясь успокоиться и отбивать её атаки на равных, но вместо этого только сливал ей информацию:

– Такие твари, как ты, заполонившие страну хуже всякой заразы, только на колбасу и годятся. А мясо пропадать не должно, – он довольно оскалился, демонстрируя всю свою гнилую натуру безумным блеском глаз.

– А… кости? Волосы? Не боитесь, что кому-то в сосиске попадётся зубной протез? – для неё это не стало сюрпризом, но она должна была изобразить шок и ужас – получилось без труда. Задрожать, поёжиться, испуганно посмотреть за спину Алекса на конвейер и железные чаны. Он думает, что перед ним Дамира, и разубеждать его нельзя.

– Не попадётся, – снисходительно хмыкнул он, поигрывая зубочисткой. – Всё лишнее, включая головы, идёт в печь. А что пригодно – в фарш. И никаких отходов производства. Но тебе до этого ой как долго.

– И что ты планируешь со мной сделать? – Лора от души добавила в свою интонацию высоких нот страха.

– О, у меня были такие грандиозные планы, – вздохнув, Алекс оторвался от камеры и подошёл ближе к ней, на ходу вынимая из кармана перочинный нож. – Я предлагал сделать из тебя настоящий эксклюзив. Гусеницу. Убрать лишнее, так сказать, и оставить только пригодное для наших клиентов – рот и задницу. Но теперь, когда салона не осталось, нет смысла оставлять и это. Разве что для личного пользования…

Он окинул её тело задумчивым взглядом, небрежно прокручивая нож в пальцах – будто примерялся, какой кусок надо отрезать. Лора шумно сглотнула и попыталась дёрнуться из пут, не отклоняясь от своей тактики игры. А затем с уничижительным прищуром выдала:

– Браво, Алекс. Что бы сказал твой бедный папочка? Не сын, а сплошное разочарование… Вместо того, чтобы пинать мяч и получать за это миллионы, отпиливает людям головы.

– Это ты. Всё ты виновата. Из-за той аварии, той травмы я и не смог играть в профессиональной лиге! – прорычал Алекс, легко выходя из себя под давлением на нащупанную слабость. Поднёс лезвие к самому лицу Лоры и многозначительно прижал его обжигающий холодом кончик к её щеке. – Но теперь у меня есть шанс поквитаться. Давай начнём прямо сейчас.

– Ты и без аварии был бездарностью, которой все заглядывали в рот только из-за власти твоего отца, – она презрительно хмыкнула, стараясь только, чтобы в глазах не было видно её торжество. Всё получится. Надо верить. – Занятная у нас выходит встреча выпускников, да?

– О, так давай встретимся на знакомых позициях, а то мне непривычно видеть тебя не на коленях и не в дерьме, – хохотнул Алекс, проводя кончиком лезвия вниз к вороту футболки. Окинув ледяным взглядом её грудь, признал: – Малышка подросла, но, думаю, вспомнишь, как было приятно играть со мной и моими друзьями?

– Ты про тех друзей, у которых члены были раза в два больше твоего? – она невинно захлопала глазами, но громкое дыхание разъярённого быка на корриде стало её победным маршем. Это последняя капля.

– Сука, – больше не утруждаясь словесной перепалкой, Алекс размахнулся и ударил её всей пятернёй по лицу, оставив жгучий след.

Лора демонстративно и громко всхлипнула, будто её это и впрямь впечатлило – как когда-то подобные удары забивали в угол и заставляли хныкать от унижения и боли. Мёртвые ледяные глаза засверкали больным удовольствием от ощущения вседозволенности – то, что она и пыталась разбудить, истинную суть этого монстра. Она кусала губы и дёргалась, когда нож разрезал ремни на ногах, будто её пугало, что он собирался сделать.

– Нет… Алекс, не надо! Я пошутила, я правда не хотела…

– Поздно, тварь, – шипел он, с безумным хищным оскалом потянувшись к ремню на левой руке. – Забыла своё место, крыса?! Оно – передо мной на коленях, отсасывая по самые гланды. Придётся это напомнить, правда?!

– Нет, нет, нет, пожалуйста…

И едва дождавшись, когда освободится правое запястье, Лора схватила Алекса за предплечье и со всех сил впилась зубами в его руку, ослабляя хватку пальцев на ноже. Он вскрикнул, от неожиданности выпуская рукоять и теряя своё главное преимущество. Но его замешательство продлилось всего миг, потом что тут же в голову Лоры прилетел кулак, отбрасывая её обратно на скамью.

– Тупая шлюха! – заорал он, видимо, решив, что эта боль оглушит её надолго, но вместо этого она подключила ноги, с размаху ударяя его коленом по рёбрам. – Чёрт!

Все рефлексы, все натренированные мышцы вздыбились в едином стремлении победить. Отпихнув от себя Алекса, Лора вскочила с лавки, каждым ровным вдохом чувствуя своё превосходство над ним.

– Нельзя недооценивать врага, – улыбнулась она шоку в его глазах и попыткам попятиться назад от её агрессивной стойки со вскинутыми и готовыми бить руками.

Она ринулась в атаку, не замечая даже собственного веса. Никогда ещё удары не давались с такой порхающей, молниеносной лёгкостью. Ребром ладони в шею, тут же сильным пинком под дых, вынуждая Алекса согнуться в попытках вдохнуть. Не дав ему и секунды, добить локтем сверху в затылок, и он закачался, отступая всё дальше к стене. Беглый взгляд ему за спину и быстрое, единственно правильное решение.

Схватив его за плечи и заставив распрямиться, Лора понеслась вперёд, как боевая машина, не готовая отступать ни перед чем. Этот путь закончился, когда она с хлюпающим, разрывающим пространство звуком насадила Алекса на торчавший из стены ржавый железный штырь, тут же алым концом вышедший из его живота.

Он захрипел, смотря на неё с непроходящим недоумением и ловя ртом ускользающую способность говорить. А Лора наклонилась к его уху и под бой торжествующего марша в ушах прошептала:

– Дамиры нет. Меня зовут Лора.

– С-с-су…ка, – выдавил он, и на губах у него показалась кровь, а в ледяных глазах медленно темнела радужка. Она смотрела в них, не отрываясь, пока не поняла, что его боль будет долгой.

Никакой радости – думала, что это будет самым большим счастьем в её жизни, но каждый хрип лишь неприятно давил грудь. Грустно опустились уголки губ, и Лора отпрянула от насаженного на штырь тела, опуская взгляд в пол. Можно бесконечно стоять и слушать шаги подступающей смерти, можно торжествующе глумиться или… или можно проявить милосердие.

«После того, как пустишь пулю в чью-то голову, нужно ещё суметь жить дальше».

Она не монстр, который будет упиваться чужими страданиями. Недосягаемая для таких как Алекс ступень, чуть выше. И это последний акт её превосходства: поднять с бетонного пола холодный железный прут, обхватить его обеими руками. Размахнуться, смотря в ледяные глаза из кошмаров и одним чётким ударом по голове прекратить все мучения. И его, и свои. Хруст проломленного черепа – её прощальный подарок, сократив часы боли до одного мига. И только сейчас Лора смогла вздохнуть, безразлично смотря на размазанную по стене кровь.