— Это плохо?

Он снова молча покачал головой, оставляя меня в неведении.

— Ну что же, я точно не отношусь к тем самым героям, нуждающимся в помощи проктолога, — усмехнулся он, и его глаза снова вызывающе сузились. — Я даже мысли не допустил отказаться от личного ради всеобщего блага, как ты поняла. И даже пошёл намного дальше. Осуждаешь?

— Осудить тебя за то, что наворотил столько всего, потому что не желал делиться и отдавать меня никому? За то, что расхренячил целый, мать его, Орден великих и могущественных, потому что не хотел дать никому играть со своей игрушкой? Да кто я такая, чтобы делать это?

Игорь подался вперед так стремительно, что я даже испуганно выдохнуть не успела. Он почти грубо обхватил мой затылок, и волны тепла, покалывая, полились в моё тело от этого сильного захвата, который кричал о чувствах отчетливей любых слов.

— Не игрушка… больше нет… давно, — хрипло произнес он и уперся своим лбом в мой, причиняя давлением легкую боль. Карие глубочайшие омуты топили в яростных эмоциях и требовали, тянули мои собственные наружу без малейшего права отвергнуть этот властный ультиматум.

— А кто? Кто я для тебя? — может, и не время переходить в наступление, но, чёрт, кто сказал, что оно вообще наступит?

— Ты и сама уже всё поняла, — пробормотал он, прерывая наш зрительный контакт и отстраняясь.

— Мало ли что я поняла, — не собиралась отступать я.

— Тебе нужны слова? Определения, которые всё расставят по местам? — Игорь раздражённо фыркнул.

— Да, нужны.

— Не замечал у тебя раньше особой тяги к конкретизации и установлению на всем флажков с нужной символикой, — практически огрызнулся он.

— Ты вообще раньше во мне мало что замечал, кроме тела и способностей принимать нужные позы. Но мы сейчас говорим не о том, что было раньше. Мы сейчас говорим, заметь, что не часто происходило до этого, о том, как всё между нами обстоит сейчас. А в силу всех обстоятельств я хотела бы знать абсолютно точно. Не догадаться, не почувствовать, а чётко услышать. Кто я для тебя? Как раньше — партнёрша по классному сексу? Просто залетевшая подружка? — голова Рамзина дёрнулась, будто в неё пуля попала, и он одарил меня почти озверевшим взглядом. — Жена, как ты назвал меня в клинике, а значит — друг, союзник, полноправный партнёр и опора? Дай мне, чёрт возьми, собственное место в твоей жизни. Прямо сейчас. Раз и навсегда! И больше я никогда не вернусь к этому. Кто. Я. Для. Тебя?

Рамзин снова резко приблизил наши лица, сталкивая лбами и обхватив обеими ладонями моё лицо так сильно, что заболели скулы.

— Всё! — только и сказал он, и его глаза полыхнули, подтверждая каждый звук, выжигая эту клятву, как клеймо, прямо на моей душе.

Стало больно дышать, будто и в самом деле всё мое нутро обожгло, оставляя там глубоко отпечаток, до которого больше никому не добраться и не стереть. Я всхлипнула от невыносимой остроты этого чувства и сама обхватила голову Игоря, увлекая нас в поцелуй. И, конечно, тут же получила ответ. Настоящий, чисто рамзинский. Отбирающий не только воздух и опору под ногами, а просто стирающий, начисто отрицающий существование самого понятия времени, гравитации и окружающего мира в этот момент. Уничтожающий все «против», «а если», «невозможно» между нами. Всего один примитивный контакт наших ртов, и вот всё вокруг перестает быть запутанным и сложным. А на минном поле наших взаимных обид, претензий, и сомнений зажигается прямой и безопасный тоннель от него ко мне. В данный момент этот путь короче полвдоха и кажется самой просто вещью в мире из всех возможных. И самой правильной.

Оглушительный сигнал проезжающей мимо машины сдернул нас обратно в реальность, трясущихся и тяжело дышащих. Рука Игоря на моём бедре под платьем медленно разжалась, и только тогда я почувствовала, как же сильно он сжимал мою плоть, не говоря уже о том, что вообще туда добрался.

— Яна… — проскрежетал он с трудом между резкими выдохами и прикрыл глаза, не скрывая более и демонстрируя мне то, что и сама ощущала каждой клеткой. Полную капитуляцию перед этой всеобъемлющей, абсолютной тягой к друг другу. Даже уже смирившись с невозможностью победить её и приняв, как есть, мы никогда не перестанем поражаться её мощи.

Я откинулась на место и несколько раз выдохнула, вспоминая, что же и зачем должна сказать. Кашлянув, чтобы вернуть себе контроль над голосовыми связками, попыталась продолжить:

— Ладно, раз мы теперь разобрались с расстановкой статусов…

— Не разобрались, — перебил меня Рамзин. — Мы определились относительно того, кто ты для меня. Жду того же в ответ.

— Я… — чёрт, начиная это разговор, я, собственно, не думала, что он повернёт именно так. А стоило, памятуя, что говорю я не с кем-то, а с моим личным Упырем, а они, как известно, чрезвычайно дотошные создания.

— Что, Яночка, затрудняешься определить МОЁ место в СВОЕЙ жизни?

— Ты мне очень нужен, — выдавила я.

— Нужен как кто? Как поставщик самого охрененного секса? Как защитник для тебя и ребенка, с присутствием которого будешь мириться, раз уж ты от меня беременна? Или как твой единственный мужчина, муж, с которым хоть и банально, но по-настоящему — «в радости и горе, и пока смерть не разлучит нас»?

Его взгляд буквально препарировал, не просто требуя ответа, а нагло вторгаясь за ним вглубь меня.

— А разве я не могу получить все три варианта… в одном флаконе? — да, я трушу и опять прячусь. Но это лучше, чем солгать. Ведь так? Потому что… вот откуда мне знать прямо сейчас? Первая ипостась Рамзина мне прекрасно знакома и при всей невыносимости желанна, а вот в двух остальных я его пока смутно представляю.

Рамзин ещё с минуту смотрел на меня всё тем же взглядом-скальпелем, а потом фыркнул и, ухмыляясь, отвернулся, качая головой.

— Я подожду, пока ты определишься, — сказал, и было похоже, что даже не злился. — Ладно, с прелюдией мы теперь действительно покончили. Итак, жду главного.

Он откинулся на сидение и сложил свои мускулистые руки на груди, чем опять слегка сбил мне долбаные настройки. Да что же это!..

— Я думаю, что нам нужно как можно быстрее встретиться с твоим отцом и Романом, — протараторила я, пока он не остановил меня. — Мы должны договориться с ними, что возвращаем им их чёртов Орден в прежнем виде, а они оставляют тебя, меня и нашего ребенка навсегда в покое.

Рамзин медленно повернул голову, и я замерла, ожидая, что он сейчас разорется и изойдется