Люка-вер-Клитус выпрямился и осмотрелся вокруг. Люди кивали, сжимали кулаки, молчали. Если бы обитатели Помве услышали это молчание, они отворили бы ворота и вышли бы из города, моля о милосердии.

— Это слова Кахела-сав-Кирху, которые он приказал вам передать. А теперь, банда баранов, за работу. Шанец должен быть в пятнадцать футов высотой, а ров перед ним — как минимум десяти глубиной. Я верю, что это для вас — не проблема, особенно сейчас, когда Колесо не помогает нам. — Оверерс улыбнулся, но в улыбке этой не было и следа веселья. — Каждые сто локтей ставим вышки для лучников, каждые двести — проход. Чтобы из Помве даже мышь не выскользнула. И это только начало нашей работы. Когда замкнем внешнее кольцо, начинаем строить шанцы у города. За три дня мы должны быть в двухстах ярдах от стен, на позициях для нападения, а там уже по нам станут бить катапульты и лучники. Но это ведь нам не помешает, верно?

— Только если ты будешь с нами, капитан.

Мужчина с желтым карвашем на руке пожал плечами и скривился, состроив болезненную гримасу.

— А где бы мне еще быть? Вас же только пусти одних, так попытаетесь подниматься по лестницам головами вниз. Кто-то должен за этим проследить.

Его взгляд прошелся вдоль строя и задержался на той группке, в которой стоял Люка.

— Кто не может копать, пусть не мешают. Остальные — за работу.

Десятник вздохнул, развернулся и отправился на поиски Колеса. В последнее время он чувствовал себя достаточно странно, когда та исчезала с его глаз. Да и нужно же было кому-то ее опекать.

Последней мысли он улыбнулся.

Опекать Колесо.

Вот ведь дела.

Он проснулся от чувства, что кто-то склоняется над ним и шепчет на ухо. Навязчивым, просительным, с ноткой гнева и отчаяния голосом. Открыл глаза, уже разбуженный, готовый ответить на угрозу, что не пойми откуда появилась в его лодке.

Альтсин был один. Он медленно выдохнул и спрятал китовый нож в ножны. Полярное сияние исчезло, и лодка плыла во тьме. Солнце еще не взошло, но тут, на севере, ночи были длиннее, чем в его родной стороне. Прошло… судя по движению звезд на небе, наверняка побольше часа-двух. Ему ужасно повезло, что лодка не разбилась о льдины. Но канал, которым он плыл, был достаточно широким, чтобы Альтсин не замечал в темноте даже контуров льда по бокам. Ему пришло в голову, что, возможно, сами Близнецы Моря помогали этому мощному морскому течению, поскольку гнев Владычицы Льда угрожал стабильности природных циклов. Собственно, для него это не имело особого значения, хотя, несомненно, тающий почти на глазах лед весьма облегчал путешествие.

Альтсин мысленно потянулся вперед. Объект, который он преследовал, был едва ощутим. Он даже не мог сказать, насколько далеко тот находится. Сто миль? Двести? Его след, эхо были неявственными и размытыми.

Вовсе не как шепот, который снова зажужжал у него в ушах.

«…и обещаю, что до конца жизни не притронусь к вохландскому самогону… и к перцовке… и даже к наливке по рецепту моей бабки. Слышишь? Ни глоточка… Что я, проклятие, должен еще сделать? Чего тебе нужно, ты, упрямый глупый хер? Крови? Я должен отворить себе кровь? Чтобы удовлетворить тебя? Словно бы я, траханый ты сукин сын, только то и не делал всю свою жизнь…»

Вор расплылся в улыбке до ушей. Это была молитва… Кто-то здесь, посреди ледяной пустыни, молился Реагвиру. Причем — искренне, не просто бессмысленно бормоча, но вкладывая в каждое слово столько эмоций, что те аж обжигали. Меекх молящегося звучал довольно мягко, и акценты казались другими, чем в Понкее-Лаа, но все было понятным.

«…помнишь ту схватку в Бренхагене? Я обещал тебе двух баранов в жертву, если выживу. Ты их получил… Я лично перерезал им глотки. Помнишь? Помнишь, пройдоха? А может, ты ревнуешь, потому что он предпочитает Быка?.. Ну и что? Не будь такой сраной дыркой! Твой брат — хороший бог для стражника. А я… я его не оставлю, слышишь? Я… Гессен Панцв, не оставлю его… слышишь… это дурная смерть для горца… старый ты хрен…»

Этот человек умирает — дошло вдруг до Альтсина. Душа Гессена уже наполовину покинула его тело, теперь мужчина бредил, умирая, и потому его молитва резонировала с Силой. И какая молитва! О Мать, — улыбка не сходила с лица вора, — человека, который попеременно то просит своего бога о помощи, то кроет его херами и дырками, нельзя оставлять на смерть.

Он сосредоточился на этом шепоте, и вдруг ему показалось, словно в темноте появился некий отблеск, меньше легчайшего отсвета поутру.

Альтсин повернул в ту сторону. По мере приближения свет мерк, но у него не было проблем с тем, чтобы видеть в ночи.

Люди. Двое людей, которые издали казались теми, кто обрел чудесную способность парить над водой, и только когда Альтсин приблизился, то заметил, что они сидят на льдине — вернее, на куске льда размером с половину его лодки, слишком хлипком, чтобы удерживаться на поверхности под их весом. Лед погрузился на несколько дюймов, а мужчины промокли и потихоньку замерзали. Один сидел на корточках, придерживая над водой голову лежащего без сознания приятеля, и именно он и шептал во тьму молитвы.

Ну-ну. Кто говорил, что чудес не бывает?

Только не испорть все, остудил он собственное возбуждение. Любая резкая волна столкнет их со льда, а мокрая одежда потянет на дно. Не торопись.

Он аккуратно подплыл к мужчинам: так, словно их ледяной плот был из стекла. Молящийся поднял голову, только когда Альтсин кинул ему петлю из куска ремня. Был молодым, а темная борода подчеркивала бледность его кожи. При виде ахерской лодки с монахом на борту он прервал бормотание молитв и раскрыл рот.

— Лучше молчи. Нет времени. Твой друг жив?

Мог бы и не спрашивать, поскольку видел искорку жизни, тлеющую в лежащем без сознания мужчине, но вопрос был настолько же инстинктивен, как расчесывание комариного укуса. Ври, притворяйся, не показывай, сколько можешь. Он еще не решил, какой историей попотчует эту парочку, но наверняка не скажет им: «Я типа авендери Владыки Битв и услышал ваши молитвы. Не хочу пугать, но после того, как ты обложил меня херами, — охерительные проблемы теперь у тебя самого».

— Набрось ему петлю под руки. Осторожно. Хорошо. Медленно, не торопись.

Льдина дважды опасно колыхалась, когда Гессен привязывал своего товарища. Альтсин закрепил конец веревки и кинул ему второй, что заканчивался петлей.

— Теперь ты. Привяжись. Слушай, эта лодка слишком легкая. Я не хочу рисковать тем, что она может перевернуться. Разверну ее носом и попытаюсь сперва втянуть того, что без сознания, а потом — тебя. Скорее всего, пока мы станем это делать, вы на какое-то время попадете в воду. Не паникуй. Понимаешь?

— Да.

По крайней мере, мужчина не засыпал его дурацкими вопросами.

— Хорошо. Лучше всего было бы, окажись ты с одного борта, а он — с другого. Но если не удастся — что ж, пусть как получится. Внимание, начинаем.