И листья выметают со двора.

– А я забыть о лете не могу,

Я каждый лучик солнца стерегу,

А к ночи обещают нам пургу,

И воробьи чернеют на снегу.

– Мрак, – прошептала Наташка. – Скоро так и будет. Как точно она описывает эту осеннюю тоску – именно то, что я чувствую. Я тоже каждый луч стерегу – так жалко лета.

Сзади на них зашикали. Настя приложила палец к губам, и они стали слушать дальше.

– Блестят дождя слезинки на окне,

Деревьям тоже грустно, как и мне,

продолжала читать девушка, не сводя глаз с Рокотова. Тот тоже сделал на нее стойку: сидел, вытянув шею, только что не подпрыгивал от нетерпения.

– Деревья засыпают и во сне Мечтают о далекой – о весне.

Настя представила эту картину, и ей сделалось зябко – даже поежилась. Девушка на сцене продекламировала еще два стихотворения – одно про весну, другое про веселого пуделя, потом спустилась в зал и села на свободное место в одном ряду с Димкой.

– Клюнула, – насмешливо сказала Наташка, – сейчас он ее в ладошку поцелует. Гляди, гляди! Что я сказала?

И действительно, приглашенный на сцену Димка, держа гитару, протиснулся между поднявшейся поэтессой и, взяв ее за руку, запечатлел на ней поцелуй. А потом, как ни в чем не бывало, прошествовал на сцену. Девушка зачарованно глядела ему вслед.

– Попалась, бедняжка, – посочувствовала Наталья. – Пойти предупредить ее, что ли? Чтоб не очень обольщалась. Испортить ему кайф.

– Ты что, не надо! – запротестовала Настя. – А вдруг она ему действительно понравилась?

– Кому, Димке? Жди, как же! Погуляет и бросит, как всех. Он всех, кого в ладошку целовал, потом бросал. Он мне как-то признался, что ищет неземную любовь – да все никак не найдет.

– А может, это она и есть? Смотри, какая девчонка классная. И умная, судя по ее стихам.

– Не, это не она. Простовата для него. Гляди, он ее уже обхаживает, наверно, в парк зовет. Точно, они смываются. Она, конечно, в него втюрится, а вот он – вряд ли. Ох, как я мечтаю, чтобы и он в какую-нибудь девку втрескался, а она ему дала от ворот поворот, это было бы так справедливо. Отомстила бы за всех нас. Только такие, как он, наверно, не способны влюбиться по-настоящему.

– Нет, я с тобой не согласна. По-моему, Димка всегда искренне увлекается девчонкой, но потом почему-то разочаровывается. Не такой уж он ловелас. Может, он и правда в поиске.

– Ладно, Бог с ним. Слушай, поехали ко мне после концерта? Ты ведь ни разу у нас не была. Хоть посмотришь, как я теперь живу. Дома сейчас никого. Отец на обследовании в клинике, а мать сутки дежурит.

Насте не очень хотелось идти к Наташке, – памятуя об их прежних хоромах, она боялась, что расстроится от вида ее теперешней квартиры. Но, чтобы не огорчать подругу, согласилась.

На удивление новое Наташкино жилище ей понравилось. Правда, находилось оно на окраине города – «на выселках», как сказала подруга, – и на первом этаже. Зато этаж был высокий, и даже имелась оплетенная виноградом просторная лоджия. Комнаты были несмежными и светлыми, а окна выходили во двор, и прямо перед ними цвели розы.

– Знаешь, я всю жизнь мечтала, чтобы выглянуть в окно и увидеть не крыши домов, а кусты роз. И вот сбылось. По ночам у нас даже соловьи поют – так классно! Лежу и слушаю. Часть мебели отец в гараж отнес, а часть продали. Как тебе моя комната? – Наталья взглянула на Настю с тревожным любопытством. – Не очень убого?

– Да ты что! Совсем неплохо. – Настя изо всех сил старалась говорить искренне. – Стол компьютерный новый. Удобный?

– Очень! Мне его вместо моего письменного стола купили. Тот стол продали и диван Никиты, а этот купили. Пойдем на кухню – покажу, какую мебель бывшие хозяева оставили. Наша сюда ведь не влезла бы.

Кухня была, конечно, меньше, чем в прежней квартире Натальи, но все равно больше Настиной. Проголодавшиеся подруги быстро поджарили блинчики и сварили кофе.

– Как тебе ваш колледж? – поинтересовалась Настя.

– Слабоватый, – призналась Наташка. – По сравнению с нашим лицеем знания дают хуже некуда. Но все равно кое-кто не тянет. Физичка, знаешь, как опрашивает? Вызовет к доске, даст учебник в руки и просит прочесть, а потом повторить. Если хоть что-то повторил, уже четверка, а то и пятерка. Задачи она сама на доске решает, потому что только одна я поднимаю руку. Представляешь? А про математику вообще молчу: половины уроков нет. Я там звезда.

– Но, может, математика вам не так уж и нужна? Вы же будущие медсестры.

– А химия? А биология? Тоже изучаем кое-как. Я как-то спросила, как же мы будем в мединститут поступать с такими знаниями. Так мне биолог ответил, что их колледж не обязан готовить в институт – для этого, мол, нужны дополнительные условия. Понятно, какие: репетиторы. Он же профессор, у него учеников тьма. Они там на репетиторстве такие бабки зашибают! Потому мединститут и не хочет вводить ЕГЭ. Только мне о репетиторах теперь можно и не мечтать.

– Сама готовься. Программа везде одна и та же – вполне можно подготовиться самостоятельно. Приходи ко мне хоть раз в неделю, будем вместе физику учить. Я ведь тоже без репетиторов обхожусь.

– Правда? Ты согласна? Ой, какое тебе спасибо! А твоя мать? Она не будет против?

– Нет, она ко мне давно уже не пристает со своим воспитанием. Мы как-то все отдалились друг от друга, даже с отцом. А может, просто они поняли, что я выросла, – и решили больше не лезть в мои дела.

– Настя, как я хочу стать детским врачом, – ты себе не представляешь! Мне ничего в жизни не надо: ни денег, ни нарядов, ничего, только стать врачом. Так жалко малышей, когда они болеют, особенно грудничков. У меня в палате недавно один умер: у него какой-то шов на темечке не закрылся и произошло кровоизлияние в мозг. Он так смотрел на меня, так смотрел! Ведь я последнее, что он видел в жизни. А потом глазки его погасли – и все. Я полночи проревела. А утром врачиха наорала, что если я так буду из-за каждой смерти убиваться, меня надолго не хватит.

– А представляешь, каково его родителям?

– Да не было у него родителей. Девка молодая родила и сразу отказалась. Нет, я все сделаю, чтобы поступить, – все!

Ожила Наташка, думала Настя, ожила. Теперь у нее есть смысл в жизни. Как хорошо, что у меня хватило ума пойти к той врачихе, – какое великое ей спасибо. Воистину, когда тебе плохо, найди, кому еще хуже, – и тебе полегчает. Нет, надо ей помочь, чтобы она поступила, куда хочет. Надо сделать все, чтобы ее мечта сбылась.

Как быстро пролетело первое полугодие в одиннадцатом классе, удивлялась Настя, отрывая последний ноябрьский листок календаря, – вроде недавно начали учиться, а уже скоро Новый год. В десятом, помню, первые четверти тянулись и тянулись, казалось, никогда не кончатся. Наверно, время бежит неравномерно – чем старше становишься, тем оно быстрее пролетает. Так и лицей окончу, не успев оглянуться. Господи, хоть бы поступить в Питере, хоть бы повезло.